– Если ты и дальше будешь отрицать правду, мне придется настоять на проведении теста для установления отцовства. Как можно скорее.

– Я не позволю, – взвилась она. – Ты не можешь…

– Могу, – резко оборвал ее Энцо. – И сделаю.

– Но Генри… – Она запнулась, словно выдала себя.

– Что Генри? – Он сдержался, чтобы не потянуться к ней и не взять ее за этот решительный маленький подбородок, заставив ее посмотреть ему в глаза.

Матильда потупилась и потерла рукой лоб, словно у нее болела голова.

– Генри не знает, – тихо ответила она. – Он в курсе, что Саймон – не его сын. Но он не знает, что ты отец моего ребенка.

Энцо и так не сомневался, что является отцом Саймона, но когда он услышал признание из уст Матильды, его охватило чувство триумфа.

А еще ему захотелось коснуться ее прелестной шейки и поцеловать так, как целовал ее четыре года назад. И не только поцеловать.

Но она принадлежала другому. И сам Энцо за это время очень изменился.

Теперь он жаждал только одного – заполучить своего сына.

– Приятно говорить правду, не так ли? – стараясь не выдать своих чувств, бросил он. – Но скажи мне, Матильда, ты призналась бы, если бы не увидела меня внизу, в гостиной? Или ты оставалась бы такой же трусливой, как тогда, когда сбежала от меня в то утро?

У нее дрожали коленки, и, если бы не стена, она рухнула бы на пол у ног обутого в дорогущие туфли Энцо Кардинали.

Он стоял так близко, что у нее перехватывало дыхание. И хоть в его голосе слышались стальные нотки, акцент, с которым он говорил, только усиливал ее волнение.

Господи, как же она любила его акцент. Благодаря ему, придуманное ею имя звучало экзотично, по-особенному, тогда как она была самой заурядной особой на свете. А взять то, как Энцо нашептывал ей ласковые словечки на итальянском, когда прикасался к ней, когда овладевал ею…

Матильда судорожно вдохнула, пытаясь унять охватившее ее желание, что давалось ей с огромным трудом.

Генри всегда говорил, что она может завести себе любовника, если хочет, главное, чтобы об этом не узнали в прессе. Он не желал лишать Матильду секса, но ее пугала страсть, поглотившая ее при встрече с Энцо, поэтому она боялась снова заходить на эту территорию.

Ей казалось, что она прекрасно обойдется без физической близости, но, снова встретившись с Энцо, поняла, что заблуждалась. Ей не хватало секса. Не хватало самого Энцо.

Только она не смогла бы заняться с ним любовью, когда в комнате за ее спиной мирно посапывал Саймон, а внизу, в гостиной, находился Генри.

Ей следовало выбросить эти мысли из головы и постараться не допустить еще одну ошибку. Хватит того, что она скрыла правду от Энцо. Испугавшись его гнева, она сделала вид, что не понимает, о чем он говорит. Ей очень хотелось объясниться с ним, но у нее возникло чувство, что он увидит в ее словах одни только оправдания.