Увидев экономку, девочка ужасно обрадовалась ей и едва сдержалась, чтобы не броситься к ней в объятья, отцу бы это не понравилось, а ведь сейчас от ее поведения зависело: позволят ли ей проводить бабушку в последний путь или нет.

— Марта, милая!

— Гедовин, как же я рада тебя видеть! — очень тепло и сердечно ответила она, с трудом удержав слезы.

Но их радость очень быстро была разрушена суровым голосом Кая Томилина.

— Бастиан, я просил тебя.

— Я знаю, знаю, — быстро прервал его Бастиан. — просто вещи ее сына здесь, в кладовке.

— Понятно. Тогда поведешь еще и Гедовин. Смотрите, не задерживайтесь.

— Хорошо.

Резкой походкой Кай направился обратно в зал, он уже как бы невзначай поведал двум дамам историю о неожиданно нагрянувшем дальнем родственнике. Родители паренька настолько бедны, что бедняге дали взрослую одежду, единственную сносную на вид одежду, чтобы тот мог добраться до них, сердобольных помощников, готовых пристроить его на работу в библиотеке. Теперь же Кай должен пойти отдать распоряжение носильщикам. Через пятнадцать минут надо выходить.

— С тобой все в порядке? — спросила Гедовин, окинув мальчика беглым взглядом, и, не желая испытывать терпение дяди, первой вошла в кладовку, снова разожгла настенный фонарь и вместе с Мартой стала искать вещи.

Когда мальчику подобрали рубашку и штаны более или менее сносного качества и размера, Бастиан настоятельно попросил Гедовин выйти за дверь. Та не противилась, но, прежде чем выполнить просьбу, подошла к мальчику и достала из кармана жилетки перстень.

— Это его, и я пока оставлю это у себя.

— Его там, как же! — буркнул Бастиан. — Да он вор! Неужели непонятно, что он это украл? И перстень, и медальон.

— Он ничего нигде не крал, — твердым голосом возразила Гедовин и, нащупав цепочку на шее мальчика, сняла медальон. — Это я тоже сохраню.

— Что, думаешь, я или Марта возьмем себе?

— Я ничего не думаю, дядюшка, я просто сохраню это. Вы ведь не против?

— Нет, если это позволит нам поскорее выйти отсюда.

— Верно, я тоже не хочу бежать за всеми.

Гедовин вышла, осторожно закрыв за собой дверь так, чтобы осталась небольшая щелка: как говорится, доверяй, но проверяй. Подойдя к окнам галереи, она повертела перстень и медальон, оба предмета были из золота, отделанные драгоценными камнями, а на медальоне был выгравирован знак дома Дэ Шоров, царской семьи Истмирры. И тут ее прошибло холодным потом.

— Великий Алин! Драгомир Дэ Шор! — прошептала она одними губами. — Но это невозможно! Он ведь был взрослым!