Скомкав листок, я бросаю его в мусорное ведро на самое дно, где Эндрю его не найдет. Я не хочу, чтобы он думал, что я веду себя как дурочка, тем более что еще рано тешить себя надеждами. И опасно.
Поднявшись, я складываю свой список покупок, кладу его в сумочку, беру ключи и натягиваю на ноги замшевые сапоги. Казалось бы, всего час назад я смотрела на свой положительный тест на беременность и целовала на прощание мужа, как вдруг оказывается, что уже перевалило за полдень. Сегодня я потеряла несколько часов, хотя не уверена, на что именно их потратила.
Вот что значит замечтаться.
Через минуту я уже сажусь в машину и еду в супермаркет, где паркуюсь в задней части стоянки. У Эндрю есть пунктик насчет царапин, и хотя остальная часть населения Глейшер-Парка разделяет его чувства, он по-прежнему настаивает, чтобы я парковалась «подальше от всех».
Заглушив двигатель, я проверяю эсэмэски и уже готова позвонить сестре, чтобы поделиться новостями, но что-то меня останавливает. С тех пор как я предложила выручить ее бизнес, она держится особняком. Мою помощь она приняла едва ли не как оскорбление, хотя и не сумела сказать «нет», я же вскоре получу все эти деньги, которые мне, по сути, не нужны – по крайней мере, в ближайшей перспективе.
Выключив экран телефона, я решаю, что лучше подождать до тех пор, когда у нас проявится хотя бы сердцебиение и наметится примерная дата родов. Или же пошлю ей снимок результата УЗИ, когда он у меня будет. Или же, приехав к ней в Нью-Йорк, огорошу ее дурацкой футболкой, которую она никогда не наденет, с надписью, что она самая крутая тетя в мире.
При мысли о том, какая из Грир получится тетка, мои губы невольно растягиваются в улыбке. Она никогда не хотела детей и ни разу не заводила разговора о том, заведет ли она их когда-нибудь в будущем. Но это все внешнее, внутри она белая и пушистая. Вот почему она такая суровая снаружи. Суровость – ее броня. Внутри она сплошная любовь, причем в огромном количестве. Просто кто-то должен сломать эту невероятно твердую оболочку и выпустить ее наружу.
Я собираюсь убрать телефон, когда кто-то стучит по моему стеклу. При виде темной тени мое сердце готово выскочить через горло. Подняв глаза, я вижу знакомое лицо. Я облегченно вздыхаю и кладу ладонь на грудь, чтобы успокоить сердцебиение. Открываю дверь, вылезаю и поправляю куртку.
– Ты меня напугал, – говорю я. – Нельзя же так подкрадываться к людям.
В следующий миг у меня темнеет в глазах.
Глава 36
Грир
– Вот он. – Я расстегиваю ремень безопасности и указываю через приборную доску на дом. При виде крошечного темного домика посреди зеленой чащи у меня пересыхает во рту. Он одиноко стоит среди леса, и мне становится страшно. Пруд к северу от него темный и жуткий. Небо начинает тускнеть. Ронан съезжает с дороги и следует по следам шин, что пролегли через траву и усыпаны мелким гравием.
Чем ближе мы подъезжаем, тем отчетливее я вижу проблеск света в одном из окон – возможно, на кухне?
Как бы сильно мне ни хотелось, чтобы моя сестра оказалась там, я почти надеюсь, что ее нет. Если она по своей воле прячется в этом домишке, да еще с Харрисом… я этого не переживу. Это разобьет мне сердце.
– Что теперь? – спрашиваю я, когда Ронан тормозит. Он не глушит двигатель. Просто сидит, молча глядя на дом, не иначе как обдумывает, как ему лучше туда войти.
– Подождите здесь, – говорит он.
– Я не буду ждать здесь. – Я тянусь к ручке двери, но он кладет руку мне на колени.
– Так безопаснее. – Он снимает ремень и, стараясь не производить лишних звуков, выскальзывает наружу. Вытащив из кобуры пистолет, он сжимает его в обеих руках и, пока идет через заросший газон и по каменной дорожке, держит его, нацелившись на дверь дома.
Мне кажется, что пистолет – это перебор.