Книги
Ледяная могила
Старик вперил в него свой острый, хищный взгляд, разразился ужасным хохотом и вскричал!
— А! А!.. Это наш ботаник тут шляется!.. Ну, не прав ли я был, Манфред?.. Я же вам говорил, что он еще не умер!.. И не думал умирать!.. Ха, ха, ха!!..
XX
НА ОСТРОВКЕ
Лейтенант Уррубу на своей канонерке «Азуль» долго поджидал «Эмму Пауэлл» у южной оконечности американского материка. Так прошли летние полярные месяцы — декабрь, январь — а судно экспедиции все не появлялось. Предчувствовалось что-то недоброе… Уррубу решил углубиться дальше на юг, хотя это было небезопасно для него самого, так как лето заканчивалось. Надо было спешить, чтобы успеть оказать помощь экипажу «Эммы Пауэлл», да и самому до зимы выбраться из негостеприимных вод Южного полярного моря.
К 9-му февраля «Азуль» зашел уже далеко на юг и углубился до 66° южной широты. Уррубу шел не наугад; он приблизительно знал, какие места должна была посетить экспедиция, знал путь, каким она собиралась пойти обратно, и двигался прямо ей навстречу.
В этот день часовой на мачте дал знать о том, что вдали виден шест с какой-то тряпкой, развевающейся на ветру. Подошли ближе и различили какое-то растерзанное ветром красное полотнище, развевающееся над грудой обломков. Уррубу стал на якорь, а к крошечному обледенелому островку, на котором был водружен сигнал, отправил шлюпку с людьми.
Подойдя к островку, люди увидали темную массу, похожую на часть разбитого судна. Взбежали туда, осмотрели все, но никого не нашли. Пустились на поиски в окрестностях и набрели на двух человек, сидевших рядом на свежевыпавшем снегу.
Оба они были живы. Это были профессор Макдуф и его ассистент.
Старик не обратил никакого внимания на появившихся внезапно людей, не отвечал на их восклицания и вопросы, даже не взглянул на них. Зато его товарищ проявил самое бурное оживление.
— Вы одни?.. — спросил офицер, приведший шлюпку, угадав в общих чертах всю ужасную драму, приключившуюся с «Эммой Пауэлл».
— О, да, да, одни!.. Он да я! — ответил Манфред в необычайном, почти эйфорическом возбуждении. — Одни, одни!.. Только, знаете, он ведь совсем рехнулся, бедняга!.. Ну, здравствуйте, коли пришли сюда!.. Вот, не хотите ли закусить, выпить?..
И он указал аргентинцам на ящики с консервами и бочонки с напитками. Тут были, среди прочего, два ящика с фигами: в одном их было еще много, в другом лишь две-три горсти.
— Это мой календарь! — с гордостью пояснил Манфред. — Видите ли, я каждый день перекладывал из этого ящика в тот по одной фиге. Вот, сосчитайте, сколько их тут, видите?.. Шестьдесят пять… Ну вот, значит, мы тут живем уже 65 дней.
И он принялся с жадностью пожирать фиги и консервы, запивая их, чем попало. Видимо, он был страшно голоден.
— Мы ведь в последние дни ничего не ели! — объяснял он свой чрезмерный аппетит. — Решили было помереть от голода… Надоело, знаете, торчать тут так, зря!.. Ну, а теперь другое дело…
И Манфред продолжал уписывать за обе щеки.
— Так вы одни только спаслись? — снова спросил офицер, пораженный этой картиной страшного бедствия и убогим видом переживших его людей, очевидно, тронувшихся умом.
— Одни, одни!.. Шестьдесят пять дней!.. Вон, видите, фиги-то!.. Сосчитайте…