Роберт покачал головой.
– Как такое возможно? Карстерсов убил Себастьян Моргенштерн.
При упоминании о Себастьяне Клэри побледнела и посмотрела на Джейса, который ответил ей таким же тревожным взглядом, в котором читалась память о долгой общей истории.
– Нет, – сказала Клэри. – Это не так. Себастьян был убийцей, но Эмма никогда не верила, что он виновен в гибели ее родителей. В это не верили и мы с Джейсом. – Она повернулась к Эмме. – И ты была права. Я всегда знала, что однажды ты это докажешь. Мне очень жаль, что убийцей оказался Малкольм. Он ведь был вам другом.
– Как и мне, – сдавленным голосом произнес Магнус. Клэри подошла к нему и положила руку ему на плечо.
– А еще он был верховным магом, – заметил Роберт. – Как это произошло? Что вы имеете в виду, говоря, что он убивал людей?
– В Лос-Анджелесе произошла целая серия убийств, – ответил Диего. – Он подстрекал простецов к убийствам и затем забирал себе части их тел, необходимые для ритуала некромантии.
– Об этом нужно было сообщить Конклаву! – Роберт был вне себя от ярости. – Вы должны были обо всем сообщить Конклаву, как только к вам пришли посланцы фэйри…
– Инквизитор, – усталым голосом перебил его Диего. Правый рукав его доспехов пропитался кровью. – Я – Центурион. Я подчиняюсь напрямую Совету. Я тоже не сообщил о происходящем, потому что события развивались так быстро, что промедление было смерти подобно. – Он не смотрел на Кристину. – Получив мое донесение, Конклав начал бы расследование заново. Времени на это не было, ведь на кону стояла жизнь ребенка. – Он приложил ладонь к груди. – Если вы сочтете, что меня нужно лишить медальона, я все пойму. Но я не изменю своему слову и до конца буду утверждать, что Блэкторны поступили правильно.
– Я не собираюсь лишать тебя медальона, Диего Росио Розалес, – ответил Роберт. – У нас мало Центурионов, а ты один из лучших. – Он критически осмотрел Диего, его окровавленную руку и измученное лицо. – Завтра ты должен будешь отчитаться перед Советом, но пока залечи свои раны.
– Я пойду с ним, – вызвалась Кристина.
Она помогла Диего подняться по лестнице, подхватив его под руку. Марк проводил их взглядом, и вскоре они исчезли в тени.
– Роберт, – сказал Джейс, когда они ушли, – когда Джулиану было двенадцать, он давал показания перед Советом. С тех пор прошло пять лет. Позволь ему говорить.
Несмотря на явную неохоту, Роберт кивнул.
– Что ж, хорошо, – произнес он. – Все хотят услышать твой рассказ, Джулиан Блэкторн. Так говори.
И Джулиан заговорил. Спокойно, без лишних деталей он стал описывать ход расследования – от обнаружения первых тел до осознания, что во всех смертях повинен Малкольм.
Эмма смотрела на своего парабатая и представляла, насколько иначе все могло сложиться, если бы пятью годами ранее Себастьян Моргенштерн не напал на Институт Лос-Анджелеса.
В представлении Эммы существовало два Джулиана: Джулиан до нападения, который был обычным мальчишкой, который любил родителей, но порой и сердился на них, который был братом среди братьев и сестер и вечно играл с ними, и спорил, и дразнил их, и хохотал.
И Джулиан после. Джулиан, еще ребенок, который учился кормить и пеленать малыша, готовить разные блюда для четверых братьев и сестер и угождать их вкусам. Джулиан, который скрывал кабинет безумного дядюшки от множества взрослых, готовых в любую минуту забрать у него детей. Джулиан, который просыпался от кошмаров, в которых что-то случалось с Таем, Ливви и Дрю.
Эмма всегда была рядом и поддерживала его, но не понимала, через что он проходит. Да и как она могла это понять, не зная об Артуре, даже не догадываясь, насколько на самом деле одинок Джулиан? Она только знала, что кошмары с годами рассеялись и сменились спокойной уверенностью, непоколебимой решительностью, перед которой отступила даже его детская мягкость.