— Мне плевать, можешь ты сказать или не можешь. Ты сам был. Я же знаю эту историю.

— Наглый щенок! Убирайся отсюда, чтобы ноги твоей здесь больше не было!

Ориел взялась было за ручку приоткрытой двери, но дверь вдруг резко распахнулась, и из библиотеки выбежал Лесли. Он чуть не сбил Ориел, успев в последний момент поддержать ее, и, что-то пробормотав в извинение, устремился вниз по лестнице. Ориел смотрела, как он несется, перепрыгивая через ступени, — такой же высокий и стройный, как и она, с такой же, как у нее, темно-рыжей шапкой волос на голове. Повернувшись, она вошла в библиотеку.

— Дедушка?

Томас поднял на нее глаза. Он стоял за столом, на котором возвышалась груда книг. Впрочем книгами была забита вся комната.

— Дедушка, что случилось с Лесли?

— Ничего особенного. Ты же знаешь Лесли. Всегда у него в голове какая-нибудь сумасбродная очередная попытка сделаться богачом. Прошлой весной намекал, чтобы я финансировал его эксперименты в алхимии. Хотел получить золото.

— О нет. Думаю, после всех своих неудачных опытов он вряд ли захочет заниматься чем-то подобным.

Ориел подошла к столу и взяла одну из книг. Переплет книги потрескался, пряжка на нем проржавела.

— Откуда ты ее взял, дедушка?

— Эти книги из моего старого дома в Лондоне. Я распорядился привезти их сюда, опасаясь, что они там плохо хранятся, и, к сожалению, оказался прав.

— Я помогу тебе, — успокоила его Ориел. — Нужно составить список всех книг, аннотацию к каждой из них и пометить, в каком они состоянии. Ты не сможешь все сделать один.

— Ты хорошая девочка. — Томас потер переносицу. — Надо пойти подышать свежим воздухом. Я работаю с самого утра.

После того как слуга принес плащ и трость, Томас предложил Ориел пройтись вместе с ним.

— Я иду в церковь. Дорога сегодня скользкая из-за мокрого снега, дай мне свою руку, девочка.

Церковь располагалась неподалеку от Ричмонд-Холла на широкой лужайке. К ней вела вымощенная камнем дорога. Церковь была сложена из каменных плит кремового цвета около трехсот лет назад. Построенная предком Ричмондов по его возвращении из Франции, она была уменьшенной копией французских собкоров в Сен-Дени и Шартре.

Они вошли в церковь. Время вечерней службы еще не наступило, и алтарь, освещенный свечами, был пуст. Ориел никогда не пропускала вечернего богослужении, всегда любуясь заходящим солнцем, бросающим последние лучи в розу-круглое окно над главным входом в храм, и превращающим его внутреннее пространство в место причудливого сочетания света и тени. Красные, зеленые, голубые блики играли на рифленых сводах и мраморном полу церкви. В эти часы храм превращался в таинственное место, где божественное и человеческое сливались воедино.

— Пойдем, — сказал Томас. — Я хочу посмотреть надпись на моем будущем надгробии.

Внутри было по-прежнему безлюдно. Ориел зажгла факел от свечи в алтаре, и они двинулись вдоль южной стены храма. Наконец они подошли к винтовой лестнице, которая вела в подвал, где и размещался фамильный склеп. Толкнув массивную, обитую железом дверь, Ориел приподняла над головой факел. Пропустив вперед Томаса, она прошла вслед за ним. Склеп был таким же пустым, как и храм, и утопал во мраке. Томас кашлянул, и этот звук эхом отозвался в тишине.

— Раньше ты боялась спускаться сюда.