Особенно в попе, когда вернувшийся вес швырнул меня обратно в кресло, продавив обивку до самых пружин внутри!

— Вот так и начинаешь завидовать толстякам! — хрипло прокаркала старуха и с лязгом отстегнула пряжку ремня.

Под крышей вагона, едва разгоняя полумрак, начали разгорались слабые огоньки.

— Уже всё, да, всё?

— Всё будет как приедем, а до того что угодно может случиться! — с мрачным удовольствием парировала старуха.

И немедленно случилось: громкоговоритель над головой господина Торвальдсона пискнул как летучая мышь, а потом и загудел:

— Леди и лорды, дамы и господа, наш экспресс проходит сквозь Междумирье! Убедительно просим без необходимости не вставать со своих мест, а в случае приближения к внешнему стеклу местных обитателей — не встречаться с ними взглядами. Это может быть опасно для вашего физического и душевного здоровья!

— Безликие демоны Междумирья! — то ли согласилась, то ли просто ругнулась старуха.

— Да тут и без них разрыв сердца получишь — от одних объявлений! — господин Торвальдсен прижал ладонь к груди, почему-то с правой стороны. — У вас, сударыни, капелек каких не найдется?

Старуха в ответ лишь непримиримо фыркнула:

— Было, как не быть! Их-то вы своим чемоданищем и раздавили! — она ткнула пальцем в так и торчащий на столике саквояж коммивояжера. — Может, уберете наконец?

— Тысяча извинений! Поверьте, чистая случайность… — господин Торвальдсен забарахтался, пытаясь дотянутся не вставая, навалился мне на колени, за что немедленно получил локтем в бок, воззрился на меня обиженно — я в ответ мило улыбнулась. И наконец рискнул привстать, схватил саквояж, и снова забился в кресло, прикрываясь им как щитом.

За окном трепетала бездна. Чернота, темная настолько, что зрение постоянно плыло, словно за окном и вовсе ничего нет, то растворялась, то вдруг возникала опять, густая и плотная, так что казалось, ее можно потрогать. Заглядывала внутрь, настороженная, как хищный зверь. Время от времени мрак прорезала россыпь огней, ярких и красивых настолько, что захватывало дух, но они тут же гасли, будто тьма торопливо и жадно заглатывала их. И через мгновение вспыхивали снова.

— Пассажиры первого и второго класса имеют уникальную возможность насладиться игрой блуждающих огней… — перекрикивая заполнивший вагон звенящий гул, продолжал хрипеть вагонный громкоговоритель.

— В первом классе, говорят, вид и вовсе потрясающий. — господин Торвальдсен повысил голос, чтоб его было слышно сквозь назойливый гул Междумирья. — Там же сплошное стекло — и сверху огни, и снизу, и по бокам, а если безликие налетят, так вокруг прям и вьются! Ну и стоит же этот аттракцион!

— В мое время демоны были демонами! — громко фыркнула старуха. — А нынче все-то им аттракцион: на демонов пялиться… ридикюли чужие давить!

Она придирчиво поскребла ногтем трещину на лаковой коже ридикюля. Я была уверена, что трещин там хватало и раньше, до встречи с саквояжем коммивояжера, но благоразумно промолчала.

— А давайте я вам, сударыня, в извинение охранный артефакт на дверь подарю! Есть же у вас дверь? — вздохнул господин Торвальдсен.

— Безусловно, у меня есть дверь! Я знаете ли, не нищенка бездомная, мне от покойного супруга достался очень даже милый домик в пригороде! — старуха мгновенно ощетинилась, став похожей на изготовившуюся к драке ворону.

— Воот как! — предвкушающе протянул Торвальдсон. — Позвольте любопытствовать — сами живете или сдавать изволите в сезон?