— Где? — уже шагнувший в сторону «безопасник» обернулся.

— На… на… главной площади, вот!

«Безопасник» захохотал:

— Вашу главную площадь на второй день войны драконолетчики накрыли! Совсем от страха соображение потеряла… — он махнул рукой и бросил маг-майору. — Точно, пустышка, а я-то надеялся…

— Зато мы теперь знаем, что этот Тиша — маг. — рассудительно сказал маг-майор.

«Безопасник» задумчиво кивнул и повернулся к лейтенантам:

— Давайте, только не тяните…

Будто спущенная с поводков свора лейтенанты вцепились в меня. Тот самый, что так не хотел меня расстреливать на заднем дворе ресторации, накинул петлю на шею и затянул узел возле уха.

— Тварь! — он схватил меня за плечи, и ненавидяще уставился в глаза. — Гадина имперская, ты его убила! Он… он был лучшим командиром…

— Лучший алеманский командир сдох под бабой! — выдохнула я ему в лицо.

Он меня ударил. С размаху, кулаком в лицо. Кровь хлынула из носа и лопнувших губ. Я потянула ее в себя — и что было силы плюнула ему в лицо…

Недоплюнула… Алеманец отпрянул и кровавый сгусток упал в плотно слежавшийся снег под ногами.

— Тяни! — рявкнул он и веревка натянулась.

В тот же миг я оттолкнулась от земли, обеими руками вцепилась в веревку над головой, ка-а-ачнулась и… забросила себя на ветку! Содрала с шеи петлю… Глянула вниз и захохотала.

Лейтенанты стояли под деревом, глядя вверх, растерянные, как упустившие белку собаки.

— Это что такое? — обернувшийся на мой хохот «безопасник» побелел от бешенства. — Ничего сделать не може…

Маг-майор уже поднимал руку, выцеливая меня вспыхнувшим на ладони огне-шаром.

Я захохотала сильнее. Моя кровь стремительно впиталась в снег — будто кто-то невидимый одним махом слизнул ее языком. Под ногами у лейтенантов вспыхнула ярко-алая линия. Вжжжжжих! Линия прочертила полянку от одного края до другого. Вжжжжжих! — тут же полыхнула вторая, сходясь с первой в острый угол, от нее стремительно развернулась третья — вжжжжжих!

В одно мгновение во всю ширь поляны на снегу проступила громадная, ярко-алая, как кровь из артерии, пентаграмма. В центре и на лучах стремительно проступала вязь рун. Я вздрогнула, прикусив разбитую губу… Моя кровь активировала пентаграмму, а напитывали ее наша отрядная огневичка, слабосилок, вроде меня. Неизвестно, хватит ли…

Грохнуло, будто под поляной взорвалось огненное заклятье, и над линиями пентаграммы с ревом взвились стены пламени!