«Ты не мать Адама!» — хотелось сказать. Но я не могла.

Пусть она обманула ребенка, сыграв на его чувствах, меня она не обманет. Я понимала, что все ее слова сейчас предназначаются не столько для моих ушей, сколько для мальчика.

Миссис Форест присела на корточки. Ей удалось это с трудом. Я увидела, как она положила руки на плечи Адама и сказала:

— Все будет хорошо. Мы будем вместе. Я вернулась, сынок.

Адам всхлипнул. Кажется, он уже и не был рад тому, что происходит.

Мальчик бросил на меня быстрый взгляд, затем перевел его на ненастоящую мать, и вздохнул.

Конечно, он был виноват. Но и его отец, в моем понимании, виноват не меньше. Вот к чему приводит отчуждение от собственного ребенка. Отсутствие любви отца. Если Каро справилась, хотя и превратилась в колючку с несносным характером, то внешне веселый и добрый мальчик внутри сломался и играл ту роль, которую хотел видеть его отец.

А когда появилась возможность вернуть мать, он вцепился за нее со всей отчаянностью одинокой и брошенной души.

Как бы ни была я зла, но не могла ненавидеть Адама.

Мне просто стало его жаль.

«Дарен не придет!» — почему-то поняла я и закрыла глаза.

Меня оставалось все меньше и меньше. Я таяла. Я уходила.

— Это неправильно! — вдруг раздался крик.

Тело вздрогнуло. Охнув и не совсем понимая, что происходит, я полетела вниз, упав и ударившись об каменный пол.

Грудь пронзило теплом. Это вернулась моя душа, прежде цеплявшаяся за жизнь из последних сил.

Я открыла глаза, села, чувствуя себя как после продолжительной болезни. Увидела, как миссис Форест схватила ребенка за плечи, встряхнув так, что голова мальчика откинулась назад.

Он погасил свечи. Я только теперь поняла, что произошло.

Адам пожалел меня, или понял, что темная душа вовсе не его мать?

— Что ты натворил, мерзкий мальчишка? — зашипела миссис Форест и с силой швырнула ребенка в сторону.

Я перекатилась набок, ощутив, как сбила горячие свечи. Кожу на ладони обжег мягкий воск, тотчас застывший, едва шевельнула рукой. Тело ломило, все болело и у меня не было силы, чтобы подняться на ноги. Зато я смогла увидеть, что мальчик жив. Он с трудом встал на колени запрокинул голову и посмотрел на няню, шагнувшую прямо на ребенка.