— Обратно в Ки-Уэст?
— Нет… Во всяком случае, не сразу.
— Куда же?
— Прости, папа, я не могу этого сказать. Лучше, если вы с мамой не будете знать.
— Как это мы с мамой не будем знать? Что ты такое говоришь?
— Пожалуйста, папа, не спрашивай больше ни о чем. Я не могу ответить на твои вопросы.
Лицо его застыло.
— Теперь я вижу, у тебя неприятности. Ты ведешь себя очень странно… совсем не так, как обычно.
— Странно? — Она попыталась засмеяться, но это прозвучало неестественно. — Вот тут ты прав, папа.
В дверях появилась Элис Мэлоун.
— Боб, Джули! Обед на столе.
Боб встал.
— Да, мы идем, дорогая.
Элис вышла. Джули схватила отца за руку.
— Пожалуйста, не рассказывай маме, что я говорила. Прошу тебя!
Он нахмурился:
— Я и не могу ей ничего рассказать. Ты мне практически ничего не сказала. Но что она подумает, когда ты снимешься с места и уедешь, не сказав ей ни слова?
— Я понимаю, папа, — с отчаянием произнесла Джули. — Я знаю, как ей будет больно… как вам обоим будет больно. Но другого выхода нет.
Прошло три дня. Джули все еще оставалась в Морстауне. Проснувшись в первое утро, она увидела, что идет дождь. Он лил до самого вечера, и это оказалось хорошим предлогом для того, чтобы отложить отъезд. Первую половину дня она просидела в гостиной с журналом в руках. Перед ленчем вошла Элис Мэлоун, большая любительница мыльных опер.
— Дорогая, ничего, если я включу телевизор? Сейчас начинается мой любимый сериал. Но если ты против…