– Рояль у меня имеется, Корнелий, но я давно не играю. Лучше послушаем вечернюю тишину, если не возражаете.
Гость усмехнулся и кивнул.
Тогда и Пасифия, в отместку за бесцеремонность гостя, потянулась к коробке, которую Корнелий принес с собой и вроде бы совершенно о ней забыл, постучала по ней ложкой и поинтересовалась:
– Что там такое?
Корнелий покосился выпуклым глазом, лениво сморгнул и ответил вполне, как показалось Пасифии, серьезно:
– Люди. Там у меня целый мир людей, Пасифия.
При этом он возложил на коробку ладонь, чтобы чересчур любопытная Пасифия не приподняла крышку и не заглянула внутрь.
3. Контрольный звонок
Ночью Пасифию разбудил звонок. Волнофон находился внизу, где она устроила временно лишенного пристанища Корнелия. Пришлось накинуть на плечи паутинную шаль и спуститься из спальни по отчаянно скрипучей лестнице. Волнофон продолжал булькать, но Корнелий ничего не слышал, весь закутавшись в одеяло и еще зачем-то положив вторую подушку на голову. Его таинственная коробка лежала на столике, и Пасифия, подхваченная внезапным приливом любопытства, отклонилась от первоначального маршрута, справедливо рассудив, что звонящий должен понимать – кому, куда, а главное – когда звонит, а потому может подождать, и с усмешкой обнаружила, что в коробке некогда распространенная биомеханическая игрушка «Лабиринт Минотавра». Такой забавлялся маленький Телониус во время выступлений Пасифии. Она приподняла тяжелую крышку, сняв с нее кругло-слоистый леденец – гость, видимо, припас его на утро, – и заглянула внутрь, с невероятной высоты увидев далеко внизу запутанные коридоры лабиринта, по ним двигались фигурки, преследуемые Минотавром. Судя по всему, Корнелий остановил игру в наиболее безнадежной позиции, когда следовало кем-то пожертвовать, скормить чудовищу, рожденному от связи бога и простой смертной, и тем спасти остальных.
Словно ощутив близость чересчур любопытной хозяйки, Корнелий завозился под одеялом и подушкой. Пасифия торопливо прикрыла крышку и на цыпочках пробежала к волнофону.
Она подняла тяжелый аппарат и перетащила в комнату, где стоял зачехленный рояль. Именно на него водрузила волнофон, уселась на вращающееся седалище и ткнула в отверстие приема.
– Я вас не вижу, – сказала Пасифия в молочную пелену экрана.
– Прости, постоянно забываю. – Пелена рассеялась, и выплыло знакомое изображение. – Здравствуй, мама.
Телониус.
Пасифия смотрела на его иссохшее лицо, ввалившиеся щеки. Ей хотелось притронуться к нему даже сквозь экран, но она сдержалась. Лишь плотнее закуталась в шаль. Экран был слегка поврежден – неуклюжая Пасифия сама уронила прибор, но так и не починила, благо волнофон работал как ни в чем не бывало, разве что трещина змеилась по изображению Телониуса.
– Здравствуй, сынок.
– Опять я не вовремя, – сказал озабоченно Телониус. – У вас ведь глубокая ночь?
– Это не важно. Важно, что ты позвонил.
– Контрольный звонок, мама. Как всегда.
– Да, контрольный звонок, – кивнула Пасифия. – Каждый день, в крайнем случае, каждые два дня где бы ты ни был…