Глава восьмая

в которой упоминается безнравственность как способ существования

– Кто такая Олеся? – грозно спросила Вика и тряхнула перед моим носом моим же смартфоном. – А?

– Персонаж, – проворчал я, вылезая из капсулы.

– Шутим? – в притворно-милой тональности погромыхивало эхо близящейся грозы. Настоящей такой, с порывами ветра до 20 м/с, молниями, ливнем и сообщением от МЧС, тем самым, которое традиционно придет через полчасика после того, как все уже отгрохочет и отсверкает. – Ну а почему нет? Вика же дура, чего с ней считаться? Ей хоть сто бочек арестантов наплети, она во все поверит!

– Завелась, – я потянулся. – Слушай, вот скажи мне, у тебя где-то там, в ежедневнике, план написан? Ну в котором предусмотрено количество устроенных скандалов с учетом дней в году? А, может, еще имеется и переходящий вымпел за перевыполнение этого плана и годовая премия с вручением кубка «Скандалистка года»?

– Очень смешно, – щеки Вики побелели, она входила в тот особый женский раж, перед которым отступают в страхе армии, наводнения и даже сотрудники ДПС. – Кто! Такая! Олеся!

– Сказано же – персонаж, – держался я своей линии, поскольку понятия не имел, о ком идет речь. По крайней мере, вспомнить какую-то Олесю, с которой за последнее время я имел настолько тесный контакт, чтобы она мне звонила, сразу не получалось.

Нет, в совсем уж давние времена мелькнула на моем жизненном пути одна Олеся. Как сказка, понимаешь, как песня… Но это когда было? Еще в школе… Или на первом курсе института? Короче – сто лет назад. Я и лица-то ее не помню. Как, впрочем, наверняка и она моего. В любом случае, позвонить эта Олеся мне точно не может, просто в силу того, что телефона не знает. По той же причине и сообщение она тоже написать не в состоянии.

А других Олесь, которыми меня можно прижать к стенке, среди моих знакомых вроде не имеется.

Вика несколько раз глубоко вздохнула, широко раздувая ноздри.

– У писателя Куприна есть повесть «Олеся», – пояснил я ей. – Опять же – песня такая была. Очень популярная. Правда, еще в прошлом тысячелетии. Но время – оно не властно над истинными культурными ценностями.

– Удавлю, – пообещала Вика. – Вот прямо возьму и удавлю сейчас. Ты что, меня специально все сильнее из себя выводишь?

– Тебя из тебя фиг выведешь, – со знанием дела заявил я. – Ты в тебе так плотно обосновалась, что… Ладно, сам запутался в словах уже, потому перейдем поближе к делу. Что за Олеся такая нарисовалась?

– Так и я про то же самое спрашиваю. – Вика сунула мне в руки телефон. – Вот, читай. «Добрый день, нам надо о многом поговорить, это важно и неотложно. Позвоните мне, Олеся». О чем многом? Блин, Киф, ты что, эту Олесю обрюхатил? Просто смски с аналогичным текстом обычно мои одногруппницы своим парням слали, после того из туалета с возвращались с печальными лицами и бумажными полосками в руках.