– У тебя что-нибудь выпить есть?

Вот это нормально. Испанского вина у меня не нашлось. Была местная самогонка и послабее бражка.

– Извини, у меня только крепкое.

Она плечами пожимает, дескать, понимаю, что не Дом Периньон.

Нашаманил я каких-то пирогов, разлил по чуть-чуть. Чокнулись, выпили, еще налил. Только после третьей отпустило. Людка захмелела. Расскажи, твердит, как ты стал Кузнецом? А что тут рассказывать. Сам не знаю, как стал. Только, говорю, меня через три года должны убить. У нее опять глаза стали из орбит вылезать.

– Не трусь, – говорю – Хрен они угадали. Всех убью, один останусь.

– Андрюшенька, не умирай.

– Сам нэ хачу! – с намеренным «кавказским» акцентом проговорил я в стиле героя «Кавказской пленницы».

Людка впервые за все время, что я увидел в другой жизни, прыснула смешком.

– А ты как? – решил я перевести тему.

– Тоже не знаю. Когда ты провалился в эту трубу, там словно какой-то водоворот появился, меня будто засосало.

– Как в пылесос?

– Вроде того. Не перебивай, ладно. Я столько времени молчала, что и без тебя собьюсь. Вот. Короче говоря, я глаза зажмурила и куда-то лечу. Подумала, что умираю. Очень испугалась. Открыла глаза. Вижу, стою я, как была в джинсах, куртке своей итальянской, мне ее подруга из Милана привезла. Понимаю, что ни в раю, ни в аду комары меня так кусать не будут. Понимаю, что я, наверное, попаданец. Я столько книг про них прочла. Все-все знаю. Только у меня как-то совсем все неправильно. Попробовала колдовать. Вдруг у меня магия появилась. Только магии никакой не было. Ничего не было. Я была совсем одна в настоящей тайге. Да я за всю жизнь только один раз была в Сикачи-Аляне с какими-то иностранцами переводчиком. А потом кусты зашевелились, и кто-то большой стал ломиться. Сейчас я знаю, что скорее всего, кто-то не страшный, иначе бы просто съел. А тогда мне стало не просто страшно, я оцепенела от ужаса, от всего, что случилось. Тогда, ну, перед всем, мне показалось, что ты хочешь меня бросить. И мне было так грустно. Теперь, на поляне я готова была все отдать, чтобы мне опять было просто грустно. Я и заорала. Орала долго. Просто стояла и орала во все горло. Тут и дед Лавр прибежал. Наверное, решил, что кого-то уже зарезали.

Я с ним и стала жить. Сначала молчала потому, что голос сорвала, потом боялась что-то не так сказать. А после просто привыкла так. Он меня и так понимал, а остальных я просто боялась. Он однажды меня оставил одну в каком-то поселке за стеной. Ко мне стали какие-то уроды клеиться. Я испугалась, закричала. А они смеялись, стали меня лапать. Так, дед Лавр прибежал, парней тех поколотил. Он сильный, хоть и старый. И меня, правда, как дочку или внучку любит. Так мы с ним и бродили уже года два.

– Подожди, почему два? Я здесь уже то ли семь, то ли восемь лет.

– Правда, странно, а я года два, не больше. Я не понимаю, когда здесь Новый год празднуют. Но это уже третье лето.

– Интересно. Извини. Рассказывай.

– А больше и рассказывать нечего. Потом мы сюда пришли. А потом ты появился. Я же не знала. Думала, здешний какой-то царек. Вроде бы и нравился. Ухаживал, сладости дарил. А я все тех гадов вспоминала. Меня всякий раз в холод бросало. А ты – Андрей.

Она потянулась ко мне. Но грамм сто пятьдесят самогону для хрупкой девушки, да еще в стрессовой ситуации, это доза. Людка пыталась меня поцеловать, но вдруг хрюкнула и вырубилась. Просто заснула у меня в руках. Вот тебе и приключение в постели.

Я осторожно поднял почти невесомое Людкино тело. Такое чувство, что ее одежда и украшения весили больше. Кое как содрал с нее мануфактуру и уложил спать. Хорошо, хоть кровать у меня была в служебной квартире, в смысле в приказной избе. Вполне себе сексодром. Правда вместо упругого матраса была гораздо менее удобная перина. Уложил Людку, укрыл. А у самого что-то спать отшибло. Сижу, думаю. Не про что-то, а про жизнь. Так просидел часа три. Вдруг чувствую, кто-то ко мне подошел. Людка. Сонная, теплая. Обняла за плечи, в шею целует.