Харебов щёлкал, щёлкал тумблерами, радуясь, что в тропиках, и много времени на разогрев не потребуется.

Лейтенант снял зацепки с шасси, забрался в кабину и занудил какого-то чёрта, оглядываясь на две женские фигуры на шкафуте:

– Бля-а! Как по-скотски получается – улетаем… бросаем… Может, их с собой забрать?

– Ты рехнулся? Посмотри! Они никуда не собираются! Ещё и ручкой «счастливого пути» тебе сделают. Им с нами куда как опасней, чем остаться! На! – Командир вытащил ключи от зиповского замка и радиодетали от судовой радиостанции. – Отдай девкам. Скажи, чтобы, как только мы взлетим, освободили этого доморощенного «крепкого орешка». Пусть запускает радиопередатчик и голосит о помощи. А то вояки амерские действительно сдуру в них ещё чем-нибудь влепят.

Машина вошла в режим, свистя на повышенных оборотах. Майор нетерпеливо поглядывал на время, но лейтенант на удивление долго не прощался – забрался в кабину, сопя совсем как обиженный ребёнок.

Сдёрнулись резко и, накручивая максимальные, поползли вверх.

– Эфир мне давай.

Сейчас надо было по возможности как можно дальше уйти от последней точки координат.

Харебова смущало именно то, что прилетел «Си Кинг». Вёртолётина эта не маленькая и, как правило, базируется на крупных кораблях. Например, типа «Тарава». И он там, естественно, не один.

Если «на разборки» прилетит такой же «Си Кинг», то оторваться от него ещё можно (скорость у «камова» побольше будет), но от ракеты «воздух-воздух» не убежишь. И уж полный швах, если на палубе у янки есть «харриеры».

Сидел вот так, вжавшись в кресло, ожидая со стороны хвоста ракеты с тепловой головкой наведения, и самое мерзкое, что ничего нельзя сделать.

Вытягивающееся в удивлении лицо штурмана заметил краем глаза и резко повернулся в немом вопросе «что?», ожидая ещё какой-нибудь хреновой новости.

Лейтенант слушал эфир, и его недоумение медленно перерастало в ширящуюся улыбку.

– Что? – брякнул в переговорное командир.

Штурман не отвечал, чуть склонив голову, как будто прислушиваясь.

– Да ты скажешь, что там? – не терпелось майору, хотя уже и сам понял, что ничего пакостного услышать не должен.

– Я переговоры на УКВ словил. На русском и, походу, с вертолётом, а значит…

Харебов и сам знал, что это значит. То, что в пределах ста километров и советский вертолёт, и корабль-носитель.

– Так хрена ль ты сидишь?

– Встать? – попытался пошутить лейтенант.