– По-твоему, я совсем дура?
– Мы обсудим это позже.
– Я с тобой никуда не поеду, импотент.
От выстрела его удержало только то, что пятна крови этой женщины на стене серьезно усложнят сценарий самоубийства безутешного вдовца, который он так искусно сочинил. Он слишком много сил вложил в прощальную записку, чтобы от нее отказаться.
– Вставай, Рикка. Быстро.
Нет. Тебе придется меня нести.
«Какое это будет счастье, – подумал Чаз, – прожить хотя бы один день без того, чтобы кто-нибудь трахал мне мозги».
Снаружи трижды раздался автомобильный гудок. Рикка улыбнулась.
– Что еще? – проворчал себе под нос Чаз.
– Слушай, я пошутила насчет «Тандербёрд», – призналась она, – и насчет двухсот пятидесяти штук тоже.
– Тогда я не понимаю…
– Ну конечно, не понимаешь, – согласилась она. Дверь распахнулась, и на пороге возник Эрл Эдвард О"Тул – широкая грудь замотана белым бинтом.
Сухим, как зола, голосом Чарльз Перроне сказал:
– Да ты надо мной
Сначала Джои, потом Рикка, теперь громила. «Неужели так сложно кого-нибудь убить?» – недоумевал Чаз.
С гневным воплем он навел пистолет и ушибленным и изуродованным указательным пальцем бессильно надавил на курок. Тул мимоходом врезал ему левым хуком в челюсть.
Двенадцать часов спустя внедорожник громыхал по дамбе Д-39, Фэйт Хилл[79] сладко пела по радио, а Ред Хаммернат жевал зубочистку из слоновой кости и методично вытягивал ленту из кассеты, которую достал из видеомагнитофона Чаза.
– Я вот чего не понимаю, – говорил Ред Тулу. – Как эта девушка, Рикка, догадалась позвонить
Тул, который вел машину, сообщил, что у него по этому поводу нет ни малейших идей.
– Ты у нее спрашивал?