— Я уже говорил, что ты восхитительно выглядишь сегодня? — Томас склонил голову в поклоне и окинул Касс долгим изучающим взглядом, — тебе удивительно идёт серебро.
Мария, которую мистер Лавджой удостоил только вежливым кивком, отпустила локоть подруги и, прихватив со столика бокал шампанского, поспешила ретироваться.
— Пойду посмотрю как там Терри.
— Позвольте украсть вашу даму, мистер Лавджой? — раздался позади Кассандры голос Теобальда. Она почувствовала его дыхание на тыльной стороне своей шеи и рефлекторно расправила плечи. Всё происходит одновременно и слишком медленно, и слишком быстро — в любом случае, не в том темпе, который бы устроил Кассандру. Том широко улыбнулся, что не предвещало ничего хорошего.
— Собираетесь нарушить одну из заповедей, брат Теобальд?
Кассандра отступила вправо, становясь между мужчинами таким образом, чтобы им не пришлось смотреть друг на друга поверх её макушки. Вечер, что называется, переставал быть томным. Ситуации не улучшало и то, что Томас словно бы невзначай коснулся пышного банта, украшавшего поясницу Кассандры.
— Только одну, как я уже и сказал. И, возможно, не убий, если вы продолжите портить наряд мисс Галер.
— О, — усмехнулся Томас, — пожалуй, жизнь мне дороже всех дамских нарядов. Удаляюсь.
Это плохо. Он вряд ли забудет обиду и уж точно постарается сделать пребывание монаха в Саммерфилд-парке абсолютно невыносимым.
— Мы ещё говорим, Том, — попыталась было спасти положение хозяйка вечера, но книгопечатник был уже на полпути в другой конец зала, где обреталась мисс Сара.
Так Кассандра осталась один на один с Теобальдом Крейном. Тот по-мальчишески застенчиво улыбнулся и предложил ей руку. И как она раньше не замечала, насколько он красив! Не как греческая статуя из музея и уж точно не как принц из книжки, а как-то по-особенному. В его высоких скулах и проницательных глубоко посаженных глазах Касс виделась и надёжность, и тоска, и, о боже! даже желание. Осталось только понять, желание чего.
— Потанцуем? — сказал он, ловко поворачивая её к себе и устраивая руку на тонкой талии, — это мне не запрещено.
Сразу захотелось узнать список всех вещей, которые позволено делать монаху ордена святого Варанаса. Но Кассандра только улыбнулась и вложила свою ладонь в предложенную руку. Она собирается танцевать, танцевать, танцевать и думать только о том, насколько близко к ней прижимается самый роскошный мужчина в этом зале.
14 глава
Они много танцевали, и ещё больше пили. Ну, по крайней мере, она. Всем и каждому в золотом зале, похожем на роскошное поле, по которому кто-то разбросал фамильные драгоценности британской королевской семьи, было известно, что всё для них может закончиться в один момент. Да-да, именно для всех, а не только для Кассандры. У них у всех есть перед глазами пример её родителей — и многих других, недостойных, не справившихся, не достаточно сильных.
Кассандра усаживается на постель — резное произведение столярного искусства, которое помнит ещё её бабку — и мысленно возвращается в полный зеркал и взглядов зал.
Теобальд улыбается, прижимая её к себе. От монаха пахнет мылом, благовониями и нагретой на солнце тканью. Его магией, вот что это за запах. Магия света, чуждая, должно быть, всему существу Кассандры, которая привыкла к тёмным подвалам, книгам в обложках из человеческой кожи и Творец знает чему ещё. Он пахнет весной и надеждой, пахнет счастливой жизнью у тёплого моря — всем тем, о чём Кассандра Галер в её нынешнем состоянии может только мечтать.
Рука монаха скользит по её талии. Тепло. Кассандра выгибает поясницу, еле заметно вздрагивает, когда их животы соприкасаются. В серых глазах монаха ей чудятся золотые — нет, солнечные, — искры. И она не может перестать на них смотреть. Они гипнотизируют, и ритмичный танец только усугубляет положение.
Танго с Томасом совершенно не похоже на сказочный вальс с Теобальдом. В этом вся беда Лавджоя — он мрачный демон, высококультурный инкуб, который преследует одну единственную цель — сломить твою волю. Всегда был таким, с самой первой их встречи. Кассандра помнит. Вечеринка общих друзей. Опиум, его чёрные кудри и стихотворения о смерти. Помнит свои спущенные чулки и игры в декаданс в коридорах чужих домов. «Он тебе не подходит, дорогая» и «Ты сама загоняешь себя в рамки, царевна». Так и сказал — царевна, потому что помнил печальную историю о троянской деве, проклятой лучезарным Аполлоном. Сколько ей было лет? Семнадцать? Девятнадцать? Это не важно. Томас Лавджой был тем самым байроническим героем, от которого каждая маленькая девочка без ума.
В этом-то вся и проблема. Она больше не трогательная малышка с большими восторженными глазами, которая хочет всё попробовать и всё испытать. В данный момент времени Кассандре хочется домик у моря, спокойствия и, пожалуй что, переспать с Тео. Может быть, это неправильно. Конечно, это неправильно. Но Касс уже проклята, Творец уже от неё отвернулся. Так почему бы не соблазнить монаха, если тебе и так не светит спасения и жизни вечной в лучшем мире?