— Господин уже нас покидает, дозволено ли мне, спросить, когда он сможет заплатить… за развлечение?

Эмиль нахмурился, его рука сжалась в кулак, и он коротко без замаха ударил ее в живот. От чего та, с легким вскриком, отлетела к стене.

— Как, ты шваль, посмела открыть рот без моего разрешения? Ваше заведение должно быть радо тому, что я осчастливил его своим присутствием! — крикнул он, и чуть помолчав (переборщу, в следующий раз не пустят и кулаки не помогут…), добавил, — мне сейчас некогда думать о таких низменных вещах, запишите на мой счет. Когда вернусь из похода, отдам. А сейчас даже НЕ СМЕЙ напоминать об этом!

И подойдя, еще раз ударил, на этот раз ногой, по пытающейся подняться, и кое-как вздохнуть женщине… Уже уходя со двора, Эмиль внезапно о кое-чем вспомнил, и, развернувшись (женщина, все еще лежащая на земле, при этом вся сжалась) сказал:

— Доспехи почистите, и пришлите… пришлите… ТУДА, ГДЕ Я БУДУ, ЯСНО! Чтобы… через час они там были! И не дай вам Свет, их испортить!

После чего, шатающейся походкой окончательно вышел на улицу.

…

Некоторое время женщина лежала, но потом, убедившись, рыцарь окончательно ушел, морщась и кряхтя, неуверенно поднялась на ноги, придерживаясь за стену. Развернувшись к входу в здание, она неожиданно увидела другого рыцаря. Несмотря на то, что тот вначале отдыхал вместе с предыдущим (только позже разошлись по разным комнатам), и тоже всю ночь не с подушкой провел, он уже был одет в доспех, тщательно умыт и причесан (даже побрит).

Родерик Д’Алион внимательно посмотрел на женщину, спустился с крыльца и, подойдя, коротко спросил:

— Сколько, мадам Роза?

Женщина, скривившись от стрельнувшей в спине боли, на несколько мгновений задумалась….

… Комната в полутьме. Большая кровать с балдахином. В красном пятне на кровати лежит, покрытое следами от ударов и кровавыми полосами, женское тело. Из комка спутанных волос, прикрывающих опухшее и разбитое лицо, раздаются всхлипывания и негромкие стоны. Рядом стоит девушка, со слезами, капающими из глаз, и пытается аккуратно промокнуть раны салфетками, говоря при этом тихим голосом что-то успокаивающее …

… И потом негромко назвала сумму. Теперь скривится, пришлось уже рыцарю.

— Почему так много?

— Она получила сильные повреждения, пусть к счастью больше внешние, но внешность это наше все, и теперь потребуется долгое лечение. Надеюсь, что успешное. Он сегодня что-то сильно разошелся. А эта простушка еще радовалась, что первый раз будет с благородным…

Рыцарь стиснул зубы, удерживая раздражение, подумал, потом вытащил из поясной сумки флакон и протянул его женщине. Та взяла, тщательно осмотрела и сказала:

— Максимум треть от суммы.

— Хорошо, договорились, — и Родерик, достав мешочек с монетами, протянул его женщине, которая ловко подхватив его, согнулась в низком поклоне.

— Там, чуть больше. Это дополнительно, за то… что сейчас было и… дай немного той, с кем я был, заслужила. Пусть приоденется, купит себе что-нибудь. Надеюсь, что когда я в следующий раз появлюсь в вашем заведении, она тут еще будет и похвастается… своими обновками (от блеснувшего взгляда рыцаря, выпрямившаяся было женщина, склонилась опять).

Д’Алион немного подумал, затем достал из сумки еще несколько монет, уронив их в мгновенно протянувшуюся и тут же исчезнувшую руку женщины, проговорил: