Вот казалось бы что такого особенного в обычном крепко заваренном чёрном чае? Подобный ему я каждый день пью в нервовской столовой и у себя дома... Ан нет, у того что заварил Баскаков вкус совершенно иной. Родной, давно забытый, навевающий воспоминания о доме и университетской общаге. Может всё дело в технологии заваривания? Или в том, что его заварил мой земляк?

Я оторвался от объёмистой кружки и неожиданно для себя наткнулся на небольшую фотографию, скромно примостившуюся на краю книжной полки. Молодая женщина лет двадцати пяти, с явно азиатскими чертами лица беззаботно улыбалась держа на руках девочку три, от силы четыре года. Красивые. Женщина чем-то неуловимо похожа на Мисато и Нагису.

- Кто это?

Баскаков проследил за направлением моего взгляда:

- Ира - моя жена, и дочка. Олеся. 

Жена и Дочка?! Странно, ведь у него нет семьи! Точнее, была когда-то. Жена и дочь, но с ними что-то случилось в начале двухтысячных - Каору об этом мне как-то говорила... Причём, через силу с большой неохотой и я тогда не стал развивать эту тему.  И эта фотография... 

- Что с ними случилось?

- Погибли во время войны с китайцами в две тысячи втором. Дочке как раз два года исполнилось и Ира к матери, в Улан-Удэ ездили... Прямо перед началом войны... -  голос капитана был сух и бесстрастен. - И уезжали как раз в тот день, когда китайцы первый удар нанесли. Состав уже за Иркутском был, когда звено китайских Ту-шестнадцатых прорвалось сквозь первые эшелоны ПВО. Вот они в спешке и отбомбились по первому, что на глаза попалось - по составу. Почти все в поезде погибли...Сейчас бы она ровесницей Нагисы была... Вместе бы росли, вместе бы бедокурили...

Всё окончательно становится на свои места - Нагиса, так похожая на покойную жену Баскакова, служила живым напоминанием о том, какой бы могла вырасти его дочь. И МиниМи, сама потерявшая отца, заменила Сергею Фёдоровичу родную дочь. 

В комнате повисла могильная тишина. Я смотрел на небольшой глянцевый прямоугольник, а перед глазами были мои родители и Юй. Боль утраты волной прокатилась по нашим с Младшим душам. Я знаю, что ты чувствуешь, капитан, я понимаю, как тебе тяжело и какая боль сжимает твоё сердце. Так же, как и сердца Аски, Мисато и Нагисы. Ибо мы все в одночасье, в один миг потеряли самое дорогое.

- Моя мама... она погибла прямо у меня на глазах... в жутких мучениях... Аска... она тоже потеряла маму... У Мисато на глазах погиб отец... Нагиса...

Плечо сжимают сильные пальцы.

- Вот поэтому нам нельзя отступать, Синдзи... Ради них мы должны идти вперёд и не скатываться в яму от отчаяния... Ради них, капитан...

Мне, как японцу, сейчас полагается отдать дань вежливости, сказать слова сожаления. Но я молчу, пытаясь проглотить комок в горле. Какой смысл в пустых словах. 

- Царствие им Небесное...Сергей Фёдорович, извините, что так получилось.

- Ничего, ничего... Синдзи. Тебе-то за что извиняться? Это я тебе по гроб благодарен, за то, что Гиса осталась жива.  

- И постараюсь, чтобы она выжила в этой войне. Если понадобиться, то - ценой своей жизни.

- Как и Нагиса... Я её знаю - она ради тех кто ей дорог на всё пойдёт в том числе и на смерть...

Мы снова погрузились в молчание. Боль и отчаяние постепенно отступали, уступая место тихой печали.