– Я его обязательно дождусь, – сказала она. – Мне нужно с ним поговорить.

Мария всполошилась. Она уже была не рада, что призналась. Имя Чистяковой вырвалось само – она не успела остановиться, когда явилась возбужденная подруга и заявила, что с Борисом дело нечисто.

– Так я и знала! Даже не думай! Он до сих пор не может успокоиться после ее самоубийства!

– Я тоже не могу! Я обязана с ним поговорить! И вообще – с ним и милиция хотела бы пообщаться.

Мария спрятала лицо в ладонях, стирая пудру и легкий слой румян. В последние дни она стала краситься ярче и тщательней, чем прежде. Муж все равно смотрел в сторону, а если и поворачивался к ней, то казалось – взгляд пронзает ее насквозь, ничего не замечая. Она пыталась вызвать его на откровенность – он отшучивался, но как-то нехотя. Спрашивала о делах – получала в ответ обычные отговорки, которые бесили ее с каждым разом все больше… Но протестовать женщина уже не смела. Муж был не в духе.

– Если ты не разрешаешь остаться – я уйду, – Настя сделала такое движение, будто собралась встать. – Но ты сама понимаешь – я все равно найду способ с ним пообщаться.

– Зачем тебе это? – вымученно улыбнулась Мария. – Ничего не узнаешь. Только расстроишь его.

– Меня это не волнует. Я сама расстроена.

– У него в последнее время такой вид… Боюсь, что какие-то неприятности в бизнесе.

Настя чуть прищурилась:

– Ты уверена? А может, дело в чем-то еще? Этот Валерьян Тимофеевич поручил мне странную работенку. Я читаю брачные объявления и подчеркиваю подходящие кандидатуры.

– Для него?!

– Для Бориса.

Та отшатнулась. На ее лице отразилось такое страшное недоумение, что Настя едва не рассмеялась, хотя смеяться было не над чем.

– Ты сдурела, – с трудом выговорила Мария, немного оправившись. – Как он смеет… Шутишь?!

– Вовсе нет. Если только это он надо мной не шутит. Говорит, лучше, если ты сама бросишь Бориса, чем он тебя, – боится, что тоже полезешь в петлю. А невеста должна быть уже наготове – только не такая, как хочет Борис, а такая, как хочет Валерьян.

Настя уже успела обдумать эту загадочную заботу своего начальства о Борисе и пришла к выводу – Валерьяном Тимофеевичем вовсе не руководят какие-то человеколюбивые чувства. Так могут беспокоиться лишь о самых близких друзьях, а он только что признался, что Борис ему несимпатичен. Да и сам Борис говорил, что тот его не ставит ни в грош. Значит, чем-то была неугодна именно Мария. Другая бы сошла – и опять же, не зеленая девчонка, а серьезная женщина лет тридцати, без проблем и вредных привычек.

– Ты чем-то ему не приглянулась, – заключила Настя.

Мария так и взвилась. Она заметалась по кухне, ее глаза побелели, черты лица исказились и стали резкими, неприятными. Она швырнула в раковину попавшуюся под руку чашку и, услышав звон битой посуды, закричала, что сразу поняла, кто ей враг!

– Этот мерзавец сразу меня невзлюбил!