Наше соединение состоит из кораблей, оснащённых самым совершённым на наше время оружием. В том числе и таким, аналогов которого в вашем мире ещё нет, и долго не будет. Флагманом соединения является тяжёлый авианесущий крейсер, на борту которого базируется авиакрыло, состоящее из четырнадцати многоцелевых боевых самолётов и более двадцати вертолётов. В состав соединения входят четыре больших десантных корабля с двумя батальонами морской пехоты Балтийского и Черноморского флотов, оснащённые бронетехникой и средствами усиления. На грузопассажирском лайнере "Колхида" для участия в учениях по высадке десанта складировано большое количество сверхсовременного, даже по нашим временам, тяжёлого вооружения.
Сегодня в ноль часов тридцать минут командование Севастопольского оборонительного района начинает Евпаторийскую десантную операцию, которая в нашем прошлом закончилась тяжёлым поражением советских войск. Имея в своих руках такую мощь, мы не можем спокойно смотреть, как сражаются и погибают наши деды и прадеды. Мы пойдём в бой плечом к плечу с бойцами капитан-лейтенанта Красной Армии Бузинова. В операции примут участие палубная авиация, корабельное соединение и подразделения морской пехоты.
Кроме военной мощи и желания сражаться, мы обладаем информацией не только о текущих событиях этой войны, но и о планах немецкого и союзного командования на ближайшее время, и о многом другом, что мы, из-за конфиденциальности информации, не можем сообщить по радио даже в зашифрованном виде.
Мы просим Вас прислать своего представителя, которому Вы полностью доверяете, на флагманский корабль нашей эскадры для передачи сведений, имеющих Особую Государственную Важность, и согласования дальнейших операций в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.
Командующий сводным соединением Контр-адмирал Ларионов В. С.
Передатчик ещё отправлял в эфир последние группы цифр, а с трамплина "Адмирала Кузнецова" один за другим срывались в небо тяжёлые машины. Первым на взлёт пошёл майор Садыков со стартовой позиции номер два, за ним с позиции номер один в небо поднялась машина капитана Гордина. Пока он взлетал, газоотбойник на второй позиции успел опуститься, и через тридцать секунд с третьей позиции стартовал старший лейтенант Ганочкин, один из пилотов так называемого молодого пополнения.
Они ушли, растворились в темноте, а неугомонные техники готовили к вылету следующую тройку, которую возглавлял майор Хамбурдыкин. Её целью являлся аэродром в Херсоне, на котором базировалась 3-я группа 27-й бомбардировочной эскадры люфтваффе, бомбардировщики Не-111Н. Группа майора Хамбурдыкина начала взлёт ровно в полпервого, а в ноль часов тридцать пять минут последняя машина группы оторвалась от родной палубы.
Предпоследней в воздух была поднята тройка во главе с командиром авиакрыла полковником Хмелёвым. Её цель одна из самых ответственных: узловая железнодорожная станция Донецкого (Сталинского) узла, под завязку забитая эшелонами с горючим, боеприпасами, войсками. Задача – снести эту станцию с лица земли, ну а потом, в следующих налётах, и несколько её соседок. Пусть у Клейста тоже немного поболит голова, тем более, что он единственный, кто хоть что-то способен перебросить на выручку 11-й армии в Крыму. Простая мера предосторожности.
Под каждый самолёт подвешено по восемь полутонных объёмно-детонирующих боеприпасов. Они будут у цели примерно через двадцать минут после взлета. Немецкие солдаты и офицеры, спящие в своих землянках, теплушках или стоящие на постах, ещё не знали, что они уже умерли. Их смерть была уже измерена, взвешена и висела под крыльями самолётов XXI века. Оставшиеся минуты жизни их – это не более, чем отсрочка исполнения приговора.
Вот тройка Су-33, снизилась до малых высот и, совершив пологий вираж, вышла на станцию вдоль железнодорожных путей. Автопилоты отрабатывают режим огибания местности. Немцы, стоящие у зенитных орудий, абсолютно ничего не слышат. Их смерть мчится впереди собственного звука.
Вот он, рубеж атаки. Бомбы отделяются от самолётов, позади них раскрываются маленькие парашюты, и на станцию горной лавиной обрушивается страшный грохот. Но это не сама смерть, это всего лишь её герольд, возвещающий пришествие дамы в саване и с косой. А смерть бесшумно накрывает станцию ковром из длинных продолговатых предметов.
Немецкие зенитчики ещё трясут контужеными головами, но все уже кончено. Взрыв единого поля из синхронно сработавших двадцати четырёх ОДАБов был такой силы, что эту вспышку в полнеба видели даже советские бойцы на Миус-фронте. Следом громыхнули эшелоны с боеприпасами, предназначенные для 1-й танковой армии. Загоревшиеся эшелоны с горючим превратили станцию в настоящий ад. Полковник Хмелёв, обернувшись, посмотрел на полыхающее зарево, расплывающееся на том месте, где только что была железнодорожная станция, и которое стало братской могилой для сотен немецких солдат.
- Ну, с-суки, мы вам покажем, что такое НАСТОЯЩАЯ война!
Им ещё надо было вернуться на авианосец, заправить и осмотреть машины, подвесить бомбы и совершить ещё один вылет, а за ним ещё и ещё...
А на аэродромах Херсона и Николаева был настоящий ад. Если по-честному, то в январе 1942 года единственным врагом немецких солдат в этих краях был только "генерал Мороз". Советские самолёты давно уже туда не залетали, а партизанское движение ещё только начало развёртываться, и всех прелестей горящей под ногами земли немецкие солдаты ещё не успели узнать.
А этот русский мороз, щипал уши, хватал пальцами за нос, и холодными, б-р-р-р, руками лез под тонкую шинель из эрзац-сукна. Фельдфебеля на него нет, чтоб он пропал. Так что немецкие солдаты, поёживаясь, ходили вокруг выстроенных рядами самолётов с чёрными крестами на крыльях и паучьими свастиками на хвостовых оперениях. Расчёты зенитных пушек дежурили на своих постах. Хотя налётов советской авиации не было уже давненько, но орднунг есть орднунг!
Вот только и хваленый немецкий порядок не помог, когда над аэродромами Люфтвафе совершенно бесшумно появилось по три стреловидных краснозвёздных тени. Потом на лётное поле пал ГРОХОТ! А из-под крыльев нежданных ночных визитёров вниз посыпались бомбы, рассыпаясь по пути веером сотен маленьких боевых элементов. Секунду спустя стоянки самолётов, позиции зенитных батарей, склады боеприпасов и ГСМ утонули в тысячах взрывов. На каждый аэродром было сброшено по двенадцать тысяч шестьсот килограммовых боевых блоков осколочно-фугасного действия. То, что осталось на стоянках от самолётов выглядело так, будто боевые машины тщательно пропустили через шредер, а местами и не по одному разу. Крики раненых заглушались гулом пожара и грохотом рвущихся боеприпасов.
В соседних частях завыли сирены воздушной тревоги, наводчики зенитных орудий внимательно вглядывались в тёмное небо. Но они ничего не заметили. А "сушки", обогнув горящие немецкие аэродромы по широкой дуге, легли на обратный курс. Тем более что в этом мире их никто не мог догнать.
5 января 1942 года. 03.00. Рейд Евпатории. Борт катера МО-4 (бортовой номер СКА-042). Старший лейтенант разведотдела Черноморского флота Пётр Борисов.
Как я попал в десант? Да вот так и попал, молча. Вызвали меня в штаб и сказали – пойдёшь в Евпаторию. Капитан Топчиев собрал нас, разведчиков, и сказал, что командованию Севастопольского оборонительного района поступил приказ – произвести высадку тактического десанта на Евпаторию, откуда в дальнейшем можно будет нанести удар на Симферополь, в тыл основной немецкой группировке. Какими силами, никто не знает, но наша задача – захватить Евпаторию и восстановить там советскую власть. Ну, а за нами должен пойти полк морской пехоты, который и доведёт дело до конца.