Голос, не искаженный динамиком телефона, тоже был знаком. Даже слишком. Элен зажмурилась, задыхаясь. Она ощутила, что сейчас грохнется в обморок.

— Ты умер, — хрипло выдавила она из последних сил.

— А ты не слишком-то убивалась.

— Я тебя хоронила.

— Бывает. За деньги можно организовать все, малыш. Даже собственное тело в гробу.

— Ты — Эдвард?

— Забавно, правда? Я прожил столько жизней на Земле… и еще парочку — в Эйлеране. Какая разница, какое у меня имя, если я — Мэррил?

Когда-то Элен была уверена, что самыми страшными минутами в ее жизни стали те, когда ей сообщили о смерти мужа. Она выла и орала одна в лесу, куда сбежала, чтобы не пугать детей. Она не хотела верить.

Потом она считала, что страшнее, чем опускать в землю гроб с телом любимого человека, ничего на свете нет.

Она ошибалась. Сегодня было еще страшнее. И еще она поняла: ненависть может быть сильнее самой чистой любви. Ну, хоть в глазах прояснилось. Падать в обморок при этой скотине она не собиралась.

Много лет она лелеяла свою любовь, забыв все плохое. А сейчас навалилось. Сразу вспомнилось, как он бывал с ней высокомерен, как насмехался порой над глупой девчонкой из трущоб. Как никогда не брал на семейные мероприятия, да она и сама не стремилась, зная, что только опозорит его своим поведением. А каким сюрпризом было узнать, что у него уже есть ребенок — дочь от короткого брака с какой-то актрисой! Та женщина при разводе передала права на дочь отцу и никогда больше не возвращалась. Элен, кстати, была уверена, что Райдер об этом позаботился.

Он любил ее, она никогда в этом не сомневалась. Но его любовь отнюдь не всегда приносила радость.

— Я тебя ненавижу, — выдохнула она, с силой откидывая его руки.

— Разве так встречают своего мужа, дорогая? А где же слезы радости? Где поцелуи и объятья?

Он развернулась и отвесила ему тяжелую пощечину. И еще одну — для ровного счета. Была бы у Элен бита — она бы и ее пустила в ход не раздумывая.

А Райдер-Эдвард только засмеялся.

Он ничуть не изменился за прошедшие годы. Что для крылатого каких-то тридцать лет? Словно месяц, наверное.

Как и раньше, он был чертовски хорош собой: высокий, импозантный, с легкой сединой в темных волосах. Джонатан был очень похож на отца, разве что не так красив. Это дурная кровь Элен сказалась.

А вот она больше не та задорная девчонка. Нет у нее ни тонкой талии, ни свежего личика, ни упругой груди — словом, всего того, что привлекает взрослых мужчин в молодых телах. И все же он стоит перед ней и жадно ее оглядывает с ног до головы — зачем?

— Я всегда знал, что в зрелости ты будешь великолепной. Но чтобы до такой степени!