– Я давал их тебе там. Там они и остались. Ты мне ничего не должна.

– Хорошо.

Терзало что-то еще, что-то из оставленного за спиной, неуловимое, скребущее.

– Дрейк…

– Да?

– А тот… Мак… или Элли… которых я оставила в прошлом, – они будут помнить?

– Нет, не будут. Больше нет ни того Мака, ни той Элли, и помнить они ничего не будут. Ты переписала историю, Лайза, сменила ее ход на тот, каким он был прежде. Мне не верится, что у тебя получилось сделать подобное в одиночку, но ты смогла. Теперь тех людей нет – есть лишь…

– Вероятностная конструкция возможной ситуации прошлого. Оболочка, каркас, – закончила за него фразу Лайза, улыбнулась и подняла глаза. Улыбнулась шире, когда увидела, что брови Начальника удивленно приподняты. Пояснила: – Вы сами мне все это рассказывали. Я не очень тогда поняла, но кое-что запомнила.

Ей стало легче. Значит, их там больше нет, настоящих людей. Нет тех, кто будет ее искать, тосковать, спрашивать друг друга: «Ты не видел Лайзу? Она куда-то исчезла, и никто не может ее найти».

Нет больше того Мака, нет той истории; есть лишь вероятность, которая никогда уже не произойдет.

– А ведь я могла остаться там навсегда, да?

– Да.

Тяжелый ответ, тяжелый взгляд.

– Я бы умерла там.

– Ты не умерла, – глухо подвел итог Дрейк. – И я рад, что ты вернулась. Эта ошибка могла бы мне дорого стоить, я твой должник.

– Нет-нет, – Лайза легко махнула рукой. Не стоило повторять историю и здесь: «Приходи и проси всё что хочешь». Незачем. Теперь у нее есть всё, что нужно для счастья. – Значит, другие не пострадают?

– Нет.

– Вот это и есть самое важное. Спасибо.

За что она благодарила его? А может, она благодарила себя или мир?

– Я тогда… пойду.