После уроков мы с горки катались. И я ещё разок полетел. Портфель расстегнулся, книжки — во все стороны... А снежная баба, словно сахарная, стоит и блестит. Глаза-угольки у неё разные: один круглый, другой треугольный. А лицо шершавым сделалось.

14 марта. Митька сегодня раньше всех проснулся и жмурится:

— Солнышко!

Я взял зеркальце и стал по стене зайчиков гонять. А Митька всё спрашивал:

— Откуда зайчик берётся и почему его так назвали?

Когда я выбежал во двор, то увидел, что у снежной бабы голова стала меньше. Шляпа — дырявое ведро нахлобучилось на самый подбородок. Я снял его и бросил к забору. Тепло, и так не замёрзнет!

16 марта. Наша баба похудела и начала плакать. Дворник дядя Корней встретил нас с Митькой во дворе и улыбнулся:

— Весенняя пора — пляши, детвора!

Митька ответил ему:

— Плясать нельзя: мокро.

А когда бабу-то лепили всем двором, вот уж плясали потом до упаду! Дядя Корней ей свою старую метлу подарил. Мы с Димкой по угольку раздобыли. Вовка Сапожков — морковку. А сегодня от этого один пшик остался...

17 марта. Баба стала грязная, чёрная, как Баба-Яга. Вовка Сапожков примерил ей соломенную шляпу с пером. Потеха! Даже молчаливый дворняга Антон не выдержал и залаял.

19 марта. Суббота. Сверкучее солнце и звонкая капель. На крышах длиннющие сосульки. Ребята сшибают их шапками и сосут, как эскимо. Во дворе весело: девчонки в «классики» играют, а дядя Корней с нашим соседом по квартире в домино режутся. Мы с Димкой Прониным самокат обновили. А снежная баба всё плачет и плачет...

21 марта. Прочёл в календаре: «День весеннего равноденствия. Долгота дня и ночи сравнялась». Значит, теперь уже день прибавится и станет длиннее.

Снег во дворе сделался чёрный-чёрный, а от снежной бабы осталась только большая лужа.

Дядя Корней побелил яблони у забора, подрезал тополя...

Я спросил:

— Зачем тополя подрезать?