– Ишь ты! – опять заулыбались неформалы. – Быстро ей. Ладно, послезавтра будет. Ты приходи.
– Приду, – ответила я и пошла домой.
В назначенный день я, абсолютно гордая собой, пришла в сквер, и Кирюха-Ларчик торжественно вручил мне кассету. Ещё через несколько дней я – всё ещё очень гордая собой – пришла в школу.
Магнитофон в классе был, его заранее принес Колька. На перемене я с техникой даже немного поэкспериментировала. Запись, как мне показалось, звучала прекрасно!
Собственно говоря, не отсутствие посторонних шумов для меня было важным, а сам факт! Альбом был новым, песни мне нравились, и это был мой первый классный час, который я подготовила абсолютно самостоятельно!
Звездный час настал.
Я вышла к доске, встала в позу и громко сказала:
– Позвольте представить вам современного певца, он же автор, он же музыкант!..
– Левадная, не обезьянничай! – вздохнула учительница. – Как зовут твоего героя?
– Виктор Цой.
– Хорошо, – ответила учительница.
Как выяснилось, кто такой Виктор Цой она не знала…
* * *
Я стояла в укромном закутке на первом этаже, том самом, где еще вроде бы не так давно, стояли мы – пятеро! – вместе, и ревела. Рядом топтался Горюша и бормотал:
– Может, мамка не заругает. А ты дневник не показывай.
– А как не показывать, если родителей в школу вызвалии!
– Ну, может, не заругают, – бубнил своё Горюша. – Подумаешь! Великое дело. В школу вызвали. У меня мамку, знаешь, как часто вызывают?
Я кивала головой, но все равно ревела. Себя было жалко. И кассету. Кассету, наверное, было жальче. Её мне Кирюха записал, она хорошая!
Я отвернулась и, прижавшись лбом к стене, заревела пуще прежнего.
– Чего ревешь, дитё? – внезапно услышала я голос Лёньки.