Выбранный Японией курс предполагал терпеливое воплощение трех институциональных императивов, с которыми столкнулись сами лидеры Мэйдзи: (1) защита торговли для зачаточной промышленности Японии; (2) политическая стабильность, чтобы способствовать национальному единству и уверенности в активном курсе страны; и (3) распыление рисков, призванное побудить банки и промышленников кредитовать и инвестировать огромные суммы, необходимые для строительства оптимальных по масштабу сталелитейных заводов, верфей и арсеналов. Каждая из этих задач указывает в качестве решения на ориентированные на сотрудничество коллективные действия — круги компенсации, — несмотря на явные долгосрочные препятствия для эффективности таких действий, что подчеркивали Олсон и другие [Olson 1982]. Эти три вызова эпохи Мэйдзи породили три функционально дифференцированных варианта парадигмы кругов компенсации, которые можно идентифицировать и сегодня. Они представлены в табл. 2.1.

В сфере международной экономики Япония, как и другие индустриальные страны позднего периода, предпочла ответить на проблему торговой конкуренции защитой торговли посредством тарифов и квот. Однако до 1911 года этот курс сдерживался неравноправными договорами, заключенными с западными державами. Как следствие, Япония пыталась защититься от глобальной конкуренции более опосредованно, через внутреннюю кооперацию — отраслевые кооперативные ассоциации (гёкай), которые по мере необходимости сотрудничали для ограничения импорта и установления цен[48]. Эти ассоциации стали основной парадигмой кругов компенсации, которая прослеживается во всех представленных здесь отраслевых случаях.

В Японии императивы ограничения конкуренции в международной сфере с целью позволить отечественным корпорациям выжить и процветать имели свои прямые аналоги внутри страны. Частные фирмы, часто при поддержке государственных регулирующих органов, сотрудничали для нейтрализации конкуренции и других форм неопределенности в своей деловой среде. Предпочтительным средством такого сотрудничества зачастую были торговые ассоциации[49]. В политической сфере лидеры Мэйдзи решали задачу поддержания стабильности в условиях быстрой индустриализации и социальных изменений с помощью корпоративистских гражданских и сельскохозяйственных ассоциаций, возникших после 1890 года[50]. Номинально эти новые организации были частными структурами с государственными функциями, которые мобилизовали политическую поддержку государства на низовом уровне и получали взамен субсидии, государственные займы, а зачастую и руководящие функции. В их число входили местные торговые палаты, почтовые отделения и сельскохозяйственные кооперативы, чьи местные влиятельные лица по мере развития демократии становились ядром ассоциаций поддержки {ко-ёнкай) политиков.

Третьим функциональным прототипом кругов компенсации, необходимость в котором оказалась вызвана проблемами индустриализации тяжелой промышленности, стал вариант распылений рисков. Эта разновидность приобрела множество институциональных форм и существует на различных уровнях экономической организации. К ним относятся:

Межсекторальные круги, такие как группа главных банков (кейрецу) после Второй мировой войны; или финансовая клика (дзайбацу), ее довоенный вариант[51];

Внутрисекторальные круги, такие как синдикаты по андеррайтингу облигаций или финансовые консорциумы для крупномасштабных проектов промышленного развития [Calder 1993:29–30, 164–167,214–218]. В финансовой сфере такие круги мобилизовали широкий круг субъектов распыления рисков, включая страховые компании и трастовые банки, а также долгосрочные и коммерческие банки;

Соглашения о сотрудничестве между правительством и бизнесом, такие как давно существующая в японских финансах система сопровождения.

До Второй мировой войны холдинговые компании (хоньша) обеспечивали большинству кругов компенсации координационный механизм, направленный на снижение рисков. Обвиненные в пособничестве военным действиям, эти структуры собственности были официально распущены в сентябре 1946 года оккупационными войсками союзников [Hosoya 1983]. В последующее десятилетие в основной механизм координации превратились банки, о чем подробно говорится в главе 3. На протяжении последнего полувека и более банки продолжали оставаться в центре японского финансирования и самых основных механизмов снижения финансовых рисков в стране, от промышленных групп до синдикатов страховщиков.

Круги компенсации были характерным японским подходом к распределению ресурсов и корпоративному управлению, по крайней мере с эпохи Мэйдзи. Они долгое время играли мощную стратегическую роль в процессе экономического развития Японии благодаря своей способности содействовать быстрому экономическому росту с высоким уровнем заемных средств, разряжать внутригрупповые конфликты и стабилизировать политико-экономические отношения, одновременно снижая и экстернализируя риски для своих членов. Однако в условиях все более глобализованного и нестабильного мира круги компенсации сами генерируют для них малозаметные, но существенные риски.

В глобальном мире и компаниям, и правительствам необходимо гибко, быстро и творчески реагировать на внешние вызовы. Однако круги компенсации часто ослабляют стимулы к этому своих членов, особенно когда оптимальными являются предпринимательские, индивидуалистические действия. Почему же, с учетом этих недостатков, круги компенсации продолжают играть столь заметную роль в сегодняшней Японии?

Круги компенсации остаются значимыми, прежде всего потому, что исторически они глубоко укоренились в качестве продукта решительных усилий правительства использовать их в качестве основного инструмента для достижения как высокоскоростного экономического развития, так и сопутствующей ему политической стабильности. В эпоху Мэйдзи правительство использовало круги, по крайней мере с начала XX века, как корпоративистский инструмент социального контроля в таких областях, как сельское хозяйство [Noguchi 1995]. В 1930-е годы в качестве инструментов военной мобилизации Японии и связанного с ней развития тяжелой промышленности они усилились в таких секторах, как тяжелая промышленность и финансы; при этом все большую роль в политической экономии стали играть банки [Calder 1993: 151–161; Schmitter, Lehmbruch 1979: 231–270].

В послевоенный период высоких темпов роста, с середины 1950-х годов до нефтяного кризиса 1973 года, круги, ориентированные на банки, были значительно усилены и получили дополнительные рычаги влияния благодаря земельной политике. В 1950–1990-х годах круги также распространились на ряд таких неторговых секторов, как транспорт и связь. Там они служили средством усиления политического влияния и сбора политической ренты от имени все более влиятельных заинтересованных местных групп.