– Если считаешь нужным, я поговорю. Нам бы побольше от нее узнать до следующего слушания. И крайне желательно, чтобы она сделала заявление.

На последнюю фразу я стараюсь не реагировать. Но ощутимая теплота его голоса отражается в румянце, заливающем мне щеки.

– Тет-а-тет я вам организую. Я и с нашим психиатром уже поговорил. К завтрашнему утру он составит предварительный отчет. Если встречу назначим на вторую половину дня, ты сможешь утром с отчетом ознакомиться? Ты же завтра свободна?

– Свободна. С отчетом ознакомлюсь. И ты прав: возможно, тет-а-тет напряжет ее меньше.

– Я попрошу Хлою все утроить. – Патрик кивает, набирая сообщение. Я отрываю рот, чтобы заговорить, но он не позволяет. – Элисон, я хотел бы пригласить тебя к себе на ужин. Есть шанс получить твое согласие?

– Боюсь, мысль не самая удачная.

На самом деле я так не думаю. Смотрю на него и чувствую, что страстно хочу его поцеловать. Я пытаюсь подавить это чувство, но на миг отчетливо слышу стук вилки о фарфор – так Карл позавчера вечером выбрасывал приготовленную мною еду.

Патрик пробует снова:

– Мне впрямь хотелось бы. Знаю, последние две недели получились сложными. Мы почти не разговаривали, и я… Да, я соскучился. Пожалуйста, позволь мне приготовить тебе ужин! – Патрик тянет ко мне руку ладонью вверх. – Ну пожалуйста!

Я стараюсь думать о том, что дома меня ждут Карл и Матильда. Еще больше я стараюсь думать о танце букв на экране сотового, об авторе анонимок, который знает о нашем романе и ненавидит его. Ненавидит меня. Все мои старания обращаются в прах.

– Да, пожалуйста. Мне бы тоже этого хотелось.

Такси мы останавливаем на Флит-стрит. Патрик выходит из конторы первым и ждет меня под аркой на верху лестницы, спускающейся от Темпла. В принципе, рядом никого и не было. В такси он держит меня за руку, переплетя пальцы с моими. Я прислоняюсь к нему. Патрик поворачивается и целует меня в макушку.

– В приятное место едете? – осведомляется таксист.

Ясно, он решил, что мы пара.

– Просто домой на ужин, – отвечает Патрик. – Навстречу тихому вечеру вдвоем.

Свернув у церкви Святого Климента Датского, такси едет по Стрэнду мимо Королевского судного двора, мимо Чансери-лейн. Феттер-лейн – мой шанс сказать Патрику, чтобы выходил: мол, мне нужно домой, – но я его упускаю. Я могла бы попросить его сойти у Ладгейт-серкус, потом попросить таксиста отвезти меня по Фаррингтон-стрит в Ислингтон, но я молчу. Мы поворачиваем направо, через реку едем на юг города, в квартиру на верхнем этаже дома у Тауэрского моста. Я бывала здесь лишь раз – после обеда пару недель назад, когда мы смотрели, как темнеет за закрытым жалюзи окном. Патрик платит таксисту и открывает мне дверцу. Я вытаскиваю сумку, тихо иду через подъезд к лифту и поднимаюсь на верхний этаж. Я касаюсь пальцами губ Патрика, и он улыбается.

– Приехали, – объявляет он, когда лифт останавливается.

Патрик открывает дверь, и за порогом я бросаю сумку и куртку. Он наливает мне красного, я подхожу к панорамным окнам, смотрящим на реку. Свет тысячи других окон разбавляет мрак вечера. Сейчас лишь полвосьмого, а уже пара часов как совсем стемнело. Полбокала вина я выпиваю залпом.

– Что готовишь? – спрашиваю я, возвращаясь на кухню, объединенную с гостиной.

Патрик снял пиджак и что-то шинкует на деревянной доске. Я присматриваюсь к ножу: это явно не «Глобал». Рукоять деревянная. Нож, вероятно, японский. Кухня блестит и шипит. На полке за спиной у Патрика по ранжиру расставлены кастрюли.