Я прекрасно понимал его.

— Но ты же проходил уже через нечто подобное. Что ж теперь тебя так подкосило?

— Потому что, черт побери, это еще не все. Я кое-кому перебежал дорогу и создал проблемы, но и это не главное...

Он замолчал, бесцельно скользя взглядом по рядам бутылок на стенке бара. Отчаяние явно читалось на его побледневшем лице.

— А что же? — подтолкнул я его.

— Ты о чем? — тупо переспросил он.

— Что главное?

— А-а... — Глаза Эда уже были совершенно пьяными. — Главное в том, что я теперь повязан.

— Повязан? Чем?

— К сожалению, я не шучу, — проговорил Эд. — Это жестоко и несправедливо, это просто дико, когда к тебе вот так запросто заваливается банда и говорит: плати, иначе у тебя будут большие неприятности.

— Что «плати»?

— Деньги, — криво усмехнулся Эд. — Причем много. — Он помотал головой и огляделся вокруг, словно только теперь поняв, где находится. Потом схватил стакан и залпом допил виски. — Ладно. Завтра до обеда мы приедем и заберем твою мачту. Послезавтра к вечеру сделаем. Приходи, поможешь нам. Увидимся в «Виноградной грозди», в девять. Договорились?

Слегка покачиваясь, Эд двинулся к выходу.

Я вышел вслед за ним на дорогу. Его «форд-капри», виляя, покатил по Фор-стрит. Потом я отправился в гавань — снимать мачту.

Работая, я не переставал думать об Эде Бонифейсе. И чем больше я думал, тем сильнее убеждался в том, что вся эта история с Аланом Бартоном, перерубившим канат, — выдумка чистой воды. Скорее это походило на манию преследования.

Я провозился с мачтой до вечера. Вернувшись домой после шести, я застал там полную тишину, если не считать дурацкой песенки о голубых замшевых ботинках, доносившейся из дочкиной спальни. Я снял свой изгвазданный белый костюм, залез в душ и простоял там довольно долго, пока колючие горячие струи не смыли с меня въевшуюся соль.

Я уже сидел, отдыхая, в гостиной, когда наверху музыка стихла и вошла Мэй. Вид у нее был заспанный и недовольный.

— Тебе звонили, — проговорила она. — Какая-то женщина с забавным акцентом. Сказала, что перезвонит позже.

— Очень хорошо.

Она стояла, засунув руки в карманы джинсов, и усердно разглядывала через окно гору опилок на территории лесопилки, соседствующей с нашим домом. Дочка показалась мне такой одинокой и заброшенной, что от жалости перехватило горло. Конечно, разве это нормальная жизнь для Девочки, у которой нет матери, а отца она видит десять минут в день?