- Аналогично, - Танька прижалась к печке, потирая покрасневшие руки. - Дубарь!

- Я о вчерашнем рассказе тетки и об этом ужасном крике в лесу... Может эта непогода с этим связана? - предположила я, наблюдая за подругой. - Может это все один большой трындец?

- Я уже думала об этом, - кивнула Танька. - Но все равно, хоть режьте меня, поверить не могу.

- Оставайся у меня. Вдвоем веселее, - предложила я и Танька сразу согласилась.

* * *

Заимка изменилась за одну ночь: стены ее будто выше стали, новее, большие окна с чистыми стеклами, крепкая крыша и высокое крыльцо. Корней стоял возле высокой сосны и держал на руке крупного ворона с глянцевым клювом.

- Лети за болото, и как найдешь могилу брата, положи на нее этот узелок. Потом камень с нее возьмешь и принесешь мне. Понял?

Ворон три раза каркнул и взмыл вверх, с тихим шорохом , размахивая огромными крыльями и совершенно не страшась пурги. Корней проводил его взглядом черных глаз и пошел к дому, не проваливаясь в большие сугробы, а будто скользя по ним.

Он взошел на крыльцо и перед тем как войти в дом, поднял руку и принялся размахивать ею, отчего метель стала еще сильнее, завывая между хвойными лапами.

- Крути, мети!

Все дороги занеси!

Холодом могильным скрепишь

Ледяным солнцем заслепишь!

Его громкий голос пролетел по лесу и деревья испуганно заскрипели, заохали, словно понимая кто перед ними...

Зайдя в дом, Корней подкинул в печь березовых поленьев и оторвав половицу, вытащил из под пола большой, блестящий топор, больше похожий на древнюю секиру, с зазубринами на полукруглом лезвии. На его древке были начертаны удивительные знаки, сливавшиеся в длинные слова и колдун на минуту засмотрелся на них. Потом он повесил топор на широкий ремень и вышел из дома, направляясь к деревне. Лицо его не выражало никаких чувств, лишь глаза пылали ненавистью и нечеловеческой злобой, за которыми скрывалась боль.

Остановившись на границе леса, он посмотрел на деревню и прикрыл глаза. Сразу же на него накинулись воспоминания и картины из прошлого. Жена, смотревшая с мольбой и ужасом - в ее глазах теплилась надежда, что он спасет ее и детей. Но Корней мог лишь рычать, отчаянно отбиваясь от нападавших и заливая кровью только выпавший снег. Сквозь свой рык и крики, он слышал плач детей и разъяренно бросался на всех, кто пытался добраться до них, но силы покидали его и перед тем как померк свет, он увидел свои отрубленные руки - скрюченные, сочащиеся кровью обрубки.

Когда Корней распахнул глаза, в них плескалась одна лишь пустота, бездонная и черная, как свежевырытая могила. Он преодолел расстояние между лесом и деревней и медленно пошел по улице, пристально разглядывая каждый дом. Колдун помнил всех, кто участвовал в убийстве его семьи и не собирался щадить их потомков, желая всем смерти. Вьюга кружилась вокруг него в сумасшедшем танце, падала ему под ноги, облизывая их снежными языками и отчаянно выла, предчувствуя неминуемую беду.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

Корней остановился перед домом где когда-то жил охотник, преследовавший его и почувствовал тепло, жившее внутри. Тепло, в котором было взрощенно не одно поколение, в то время, когда его семья лежала в холодных могилах. Внезапно шторка на окне отодвинулась и он увидел женское лицо, обрамленное темными волосами. Они мягкими волнами окутывали узенькое личико с большими глазами и толстой косой лежали на плече. Женщина улыбалась и ему захотелось разрушить этот дом до основания, но он лишь сжал кулаки и пошел дальше.

Темную фигуру, в развевающемся одеянии, Корней увидел издалека, но он знал, что его ждут. Чем ближе он подходил, тем отчетливее чувствовал страх и улыбнулся по-звериному дико.