— Это не совсем игра… Это полноценная программа, дистанционно «вживляемая» в мозг игрока и соединяющая его с центральным церебральным процессором, о котором уже говорил господин Морков в Вашем прошлом выпуске. Разорвать такую связь невероятно сложно, а отследить центр, от которого идут сигналы в игре — пока невозможно.

— Как это? Ведь все должно иметь свой источник. Неужели отдел кибер-преступлений Интерпола не имеет возможности локализовать хотя бы примерное местонахождение источника?

— Да. В том то и проблема, что этот церебральный процессор просто-напросто является полностью автономной программой. Она витает по сети и развивается абсолютно самостоятельной. Развитие происходит за счет её же пользователей, которые застряли в игре. Грубо говоря, снова обращаясь к тому, что говорил господин Морков — нет единого «физического» источника. Это не процесс, это цифровая активность, постоянно подчищающая за собой «хвосты», выражаясь жаргонными терминами. Она создаёт узлы локализации — эти узлы являются церебральной активностью игроков. Проще говоря — их же мозг вступает в симбиоз с программой. Они становятся неразрывны. Отключите программу — убьете игрока.

— То есть «Кровь и Бензин» работает как паразит?

— Абсолютно верно. Программа, как отдельное разумное и, заметьте, невероятно умное создание, кочевала по сети, развиваясь и защищая себя самостоятельно. После того, как она захватила сознание игроков — она включила их в свою церебральную сеть и теперь использует как дополнительный ресурс и мини-серверы. Из-за этого её развитие стало происходить в гораздо более ускоренном режиме.

— То есть, грубо говоря — чей-то, назовем это так, «мозг» летал по сети, эволюционируя до страшной программы и после захвата сознания игроков — использует их как подпитку к производственной мощности и источник обработки информации?

— Абсолютно верно.

— Погодите, получается, что локализовать этот процесс можно только тогда, когда все игроки выйдут из игры, или погибнут?

— Теоретически — да. Но не локализовать, а просто снизить интенсивность процесса. Для этого пришлось бы отключить всю единую сеть и Общую Виртуальную Реальность.

— Но это же крах многих экономических потоков.

— Да. Это не просто смерть некоторых потоков, это остановка всей экономики, завязанной на виртуальной реальности. Выживут только изолированные Виртуальные пространства отдельных стран/, которые не пожелали быть включенными в ОВР. Поэтому, я сомневаюсь, что к договоренности по такому радикальному шагу придут быстро, если вообще придут.

— Думаете, что ради спасения нескольких тысяч человек весь мир не отключит на некоторое время ОВР и сеть?

— Уверен, что нет. Вот, например, у Вас ребенок заперт в этой «игре», как Вы её называете. Вы требуете, чтобы ОВР отключили. А у кого-то родственников в данной программе нет. А вот работа и все существование — зависит от работы ОВР и всемирной сети. Плюс — не забывайте, что ОВР изначально создавалась и как медицинская сеть. Все, кто находится сейчас по разным медицинским причинам в коме — подключены к аппаратам дополненной виртуальной реальности. Это помогает им держаться на плаву, социализироваться, общаясь с другими людьми. Частично испытывать «вкус жизни». Представьте, насколько они уже привыкли к такому. Теперь подумайте — какой у них будет стресс при отключении сети. Медики утверждают, что тут же начнутся массовые летальные исходы от сердечных разрывов. Не все выдержат такое. Я более чем уверен, что человечество и международные организации не пойдут на это и будут до последнего пытаться как можно быстрее справиться с данной вирусной программой.

— Но должен же быть хоть какой-то способ выйти из ловушки у несчастных геймеров?

— Да, некоторые вышедшие из игры и попавшие в кому смогли дать обрывочные показания после помещения их на реабилитацию в медицинскую виртуальную реальность. Их заявления пока не настолько информативны, как нам хотелось бы. Сказывается стресс, полученный в игре. Но из того, что мы узнали, судя по всему, в игре есть несколько шлюзов. При прохождении четвертого — игрок может сам выйти из игры. При прохождении пятого — возможность выхода появится у всех. Но «Кровь и Бензин» сама защищает эти шлюзы. Плюс — каждый открытый шлюз, судя по всему, откроет новую ступень погружения.

— Это как?

— Ну, повысит уровень декларации 19–34. То есть с открытием каждого следующего шлюза, например, боль в игре Вы будете чувствовать уже не на тридцать процентов от реальной, а на пятьдесят. И когда будет открыт четвертый шлюз — на все сто.

— Но ведь ещё нет таких технологий, которые могли бы дать такой результат. Даже компания NRS утверждает о том, что полная физическая отдача от капсул возможна только лет через десять.

— Ощущения зависят не от капсул, а от возможностей программного обеспечения. Игры дают ощущения через аппаратуру капсул, а эта программа заставляет генерировать ощущения именно в мозг. А как я уже говорил — «Кровь и Бензин» развивается полностью сама. Шлюзы это как вопрос о согласии на обработку Ваших данных при каком-нибудь опросе в сети Интернет. При прохождении шлюза игра забирает еще один участок церебральной активности у всех игроков. Поверьте, как только игра захватит умы игроков полностью — для них она перестанет существовать как программа и останется только «реальность». Даже логи исчезнут, а «застрявшие» перестанут ощущать разницу между этим и виртуальным миром. И тогда там начнет твориться сущий ад. Многие игроки перестанут понимать, что они в игре, а вопрос выживания любым, даже самым жестоким способом, начнет восприниматься как необходимость и нормальный образ жизни.

— Но почему тогда нельзя отрядить спецназ для того, чтобы просто-напросто отключить все шлюзы? Подключить их к NRS-23 и отправить на помощь нашим игрокам.