На свободной от костыля руке висели вещи, он крепко сжимал их, согнув руку в локте, пальцами вцепился в Полинино предплечье. Так и дошли до окна.

Молча оделись и вышли из школы.

– Я плохо выступила, – сказала Полина.

Ей было стыдно перед Артемом. Она чувствовала, будто посрамила общее дело, поэтому после открытого урока она с ним не говорила, даже старалась на него не смотреть.

– Это – да, – только и ответил он.

А с мамой все по-другому, плакалась себе Полина, стоило только сказать вслух о своей вине, мама принимала это за раскаяние и начинала жалеть. Вот бы и Артем так.

Полина по привычке собиралась свернуть во дворы, так она шла каждый день домой. Их с Артемом пути здесь должны были разойтись. Но он сказал:

– Мы на остановку.

И повел. Пропустили несколько автобусов, сели на тот, что под номером шестьдесят пять.

В салоне автобуса было свободно, но все сидячие места заняты. Несколько человек одновременно сделали попытку уступить им место. Не им, Артему. Та женщина, что первая встала им навстречу, сказала Артему: «Садись». Артем посадил Полину на освободившееся место, а сам встал рядом.

«Бедные люди, – думала Полина, – они ведь просто не понимают. Они думают, что делают все правильно. Они просто хотят быть хорошими».

Сошли на парке имени Ленина.

Шли по пустому парку, мимо безлюдных кафе, обездвиженных аттракционов. Полина чувствовала себя той ласточкой из сказки, которая забыла улететь со всеми в теплые края, где круглый год кружат карусели, облепленные цветными огоньками, смеются дети и пахнет сладкой ватой.

Артем опустился на одну из скамеек. Снял со спины рюкзак, поставил его рядом. Откинулся на спинку и уставился перед собой.

Мимо них прошли мама с девочкой. Полина подумала, что, если бы она была маленькой, ей, наверное, было бы страшно видеть парк таким. Как, например, страшно старику увидеть родную, давно оставленную им деревню заброшенной и безлюдной.

Прошла влюбленная парочка. О ней Полина думать не стала, застенчиво отвела глаза.

Когда, казалось, в парке остались только птицы и они, Артем достал из рюкзака альбом – большой и старый. Положил его на колени, сверху сложил руки.

– Когда папа очнулся, нам позвонили. Мы приехали все вместе. У него только глаза были живые. Маму он не узнал, а Лизку увидел и расплакался. Потом мама долго ездила в больницу за ним ухаживать. Он позволял ей кормить себя, мыть, переодевать. Никого другого к себе не подпускал – дергался, мычал, в общем, протестовал как мог. У него и до того был характер… Ладно, не суть. В общем, когда приходила Лизка, а она приходила редко, он всегда плакал. Однажды даже у него получилось взять ее за руку. Он долго ее не отпускал, и маме пришлось помогать Лизке высвободиться.

Артем замолчал, пожевал губы и сказал:

– Ладно, смотри.