– Снято в прошлое воскресенье в тринадцать часов пятьдесят одну минуту недалеко от «Альтмаркт-галери» на Санкт-Петербург-штрассе. Водителя опознать не удалось, потому что на нем были солнцезащитные очки и бейсболка, но камера четко зафиксировала номерной знак. И, представьте себе, мои коллеги из дорожно-патрульной службы видели вас сегодня в этой самой машине.

– Это машина одного моего знакомого.

Не тот ответ, который хотел услышать Арне, потому что он уже располагал информацией о владельце из центрального реестра транспортных средств, который Инге только что распечатала. Комиссар постучал по фотографии пальцем, изображая нетерпение, после чего Хус сдался:

– Да, это был я.

Арне отодвинул от него снимок, с тем чтобы Хус сосредоточился на другом.

– В минувшее воскресенье между часом и двумя пополудни Анналена и Лилиана Винцер были похищены из «Альтмаркт-галери» на машине.

– Это сделал не я. Иногда я поставляю в магазины товары для рукоделия и творчества, в том числе и в «Альтмаркт-галери».

– Тогда у вас должны быть накладные.

– Только не в то воскресенье. Я перевозил мебель, помогал другу с переездом. Владелец машины ничего об этом не знает.

– Мебель, значит… Полагаюсь на наших криминалистов, которые уже занимаются этой машиной… Волосы, ногти, фрагменты кожи – от них ничего не ускользнет.

– Господин Штиллер, мне так неловко… Я имею в виду мою работу, – он кивнул на листок, который Арне как ни в чем не бывало сложил вчетверо. – Думаете, я прятал лицо, потому что занимался чем-то противозаконным?

– Такой вывод напрашивается.

– Я ненавижу работать курьером и грузчиком, ведь я музыкант. И, признаюсь, не все заработанные деньги вношу в квитанции, чтобы хотя бы изредка позволять себе билеты в оперу или на концерт.

– Понимаю, но уклонение от уплаты налогов – не моя сфера, к сожалению. Я занимаюсь похищениями людей и убийствами. Как вы объясните показания Ульриха Теннерта, который утверждает, что в последнее время несколько раз видел черную машину неподалеку от своего дома и места работы? Причем именно эту.

– Ну хорошо. С некоторых пор я веду наблюдение за Ульрихом Теннертом.

– Вы преследуете его, а это преступление.

– Я не стал бы называть преследованием то, что делается исключительно из соображений личной безопасности. Кто-то ведь должен заниматься этим преступником. А то, что он преступник, я докажу, дайте время.

– Ульрих Теннерт чист, я проверил.

Это была ложь, потому что Ульрих Теннерт незадолго до того сидел на месте Хуса.

– Вам известно, что у него есть ребенок?