— Я не хочу жить, — вдруг начал говорить Виктор, словно в пустоту. На Филиппа он по-прежнему не обращал внимания.

— Ну что ты такое говоришь! — подойдя ближе к кровати, на которой сидел изрядно похудевший Кротов. — Ты должен жить!

— Зачем? Я долго думал и не понимаю для чего? Для чего отец жил — понятно, для чего Юра — тоже ясно. У них были семьи, цели, к которым они стремились… У меня же нет ничего. У меня и права нет смысла жить, так как это я отнял их жизни, — говорил он совершенно спокойно, будто обсуждая повседневные вопросы, типа: «что на ужин?». — Вчера мне исполнилось двадцать лет, и только сейчас я понял, что через десять лет все будет так же. Я, может, вернусь домой и буду просто существовать. Без смысла, без цели и без права. А, может, не вернусь и сдохну здесь у тебя. Может, умру с голоду или еще как-нибудь — неважно. И как бы это пафосно не звучало, мне абсолютно все равно. Но есть и третий вариант, — возникла пауза. Филипп терпеливо ждал и не перебивал, понимая, что Виктору сейчас нужен не так совет, как просто возможность выговориться. — Не могу утверждать, но я уверен, что это именно Двардов стоит за смертью моих родных. О да, эта проклятая фамилия просто разрушает мой мир, и начал этот процесс сын, а продолжает отец. Поэтому я должен отправиться к нему и сдаться. Тогда он, может быть, не тронет маму и Ксюшу, — только убедившись, что Виктор закончил, Филипп решил ответить.

— Ты же меня знаешь — я не особо умею правильно подбирать слова, так что сразу извини, если что. Во-первых, жить ты должен хотя бы ради матери и сестры. Только представь, что с ними будет, если ко всему не станет еще и тебя. Во-вторых, ты последний мужчина в роду, не станет тебя, и все тогда зря. Жизни всех твоих предков станут пустыми, ведь спустя время никто не вспомнит о вашей фамилии, а это очень важно, поверь. И, в-третьих, если ты думаешь, что Двардов виноват, нет никаких гарантий, что после тебя он остановится, и если тебя не станет, ты уже ничего не изменишь. К тому же наша жизнь — испытание, и твои отец, твои братья прошли его с честью. Так будь же и ты их достоин! А еще… — Филипп на некоторое время остановился, перебирая слова в голове, а после продолжил. — Твой папа и братья умерли не из-за тебя, а именно за тебя, и ты не посмеешь так просто пренебречь их жертвой!

— А с чего ты взял, что мама с сестрой узнают, что меня не стало? Как они это узнают? Да и вообще, я думаю, им без меня будет только лучше. Всем без меня лучше.

— Почему тогда я тебя позвал к себе? — Филипп сбавил тон и пытался говорить мягче. Впервые за весь разговор Виктор посмотрел на Филиппа, но, тем не менее, эмоций никаких не проявлял. — Да и к тому же, пройдет время, и ты вернешься домой. Вернешься совершенно другим человеком со смыслом, целью и правом. И все будет нормально, нужно только пережить это время.

— Ты вправду так думаешь? — глаза Виктора блеснули надеждой. Ему ужасно хотелось верить, но его подавленное состояние не собиралось так просто сдаваться.

— Я это знаю. И еще, если ты останешься здесь, ты не умрешь с голоду. Встань, — Виктор подумал секунду, а потом выполнил просьбу. — Возьми на столике нож, — Виктор, не спеша, сделал и это. — А теперь разрежь посередине матрас, на котором ты спишь, — Виктор нерешительно взглянул на Филиппа и подумал, что тот тоже сбредил. — Давай, смелее. Только не засаживай нож слишком глубоко, — сделав надрез, Виктор почувствовал, как сталь во что-то уперлась, поэтому принялся разрывать матрас руками. Оказалось, что он был набит деньгами, которые Филипп все откладывал на свой побег в Северную столицу.

— Что это? — безразлично спросил Кротов, указывая на аккуратно сложенные купюры в пачки, вываливающиеся из порванного матраса. Нельзя сказать, что находка денег обрадовала Виктора, но виду он не подал.

— Это деньги, на которые мы будем жить, пока ты не будешь готов вернуться домой, — мысль эта не особо обрадовала Виктора. «Что ж, ну хоть с голоду мы не умрем», — подумал он.

— Теперь и спать нам не на чем, — Филипп улыбнулся, хоть Виктор и не шутил.

— Это еще не все. Подожди минутку, — он вышел быстрым шагом и вернулся, как и сказал, через минуту, но уже не один. Рядом с ним был большой черный пес, виляющий хвостом.

Вместе с четвероногим другом Виктора в Москву так же вернулся и Борис Сергеевич в сопровождении своего «пса». Приехал он с хорошим результатом. Во-первых, дома его ждал Федор с хорошими новостями, а, во-вторых, Борис заключил за границей весьма выгодный контракт, хотя, его это совсем не так интересовало, как раньше, и нужно это лишь для видимости, что он еще в строю. Поблагодарив Федора за хорошую работу, Борис, как обычно, отправился в свой кабинет, предупредив, чтобы к нему никто не заходил, даже Михаил.

— Где ты? Я зову тебя, — сказал Двардов, оценив всю нелепость ситуации. Прошла минута, потом еще одна, но ничего не происходило. — Ну, сколько мне тебя еще звать? Ты же уже здесь! — Борис ужасно не любил, когда с ним играли в «кошки мышки», и совсем неважно кто. Он начинал злиться.

— Ну что ты нервничаешь? Здесь я, здесь, успокойся, — Борис обратил внимание, что голос звучал иначе: раньше он слушал его внутри себя, глубоко в своем сознании, а теперь же так, словно говорили непосредственно рядом. — С возвращением, дружище!

— Я уже слышал, что Федор справился с заданием, — хотя подумал о том, что они вовсе не друзья.

— Да — это так. Причем, как я и говорил, безупречно. Я сам следил.

— Что дальше?

— В смысле? — Нечто сказало так, словно было удивленно этим вопросом.

— Что мы будем делать дальше? Ты ведь не захочешь на этом остановиться? Конечно, не захочешь. Уверен, тебе все это нужно больше, чем мне, — Борис говорил твердо и настойчиво, так, как он и привык говорить.