— Да думаю все: меня задержали из-за исчезновения Вити, но доказать ничего не смогли.

— Ну да, это разве плохо? Тем более все и так знают, что ты Витьке ничего плохого бы не сделал! — лицо Юрия стало еще более хмурым. — Ну, почти не сделал.

— Да в том-то и дело, что они доказать не могут, но я-то сам знаю, что это я виноват!

— Не понял? Ты о чем говоришь?

— Да что же не понятного здесь!? Это я выгнал его из дома, вышвырнул, как чужого. В день, когда умер папа, я как с катушек съехал: ворвался в дом, ударил Геннадия, а потом и Витю избил. И знаешь, пока я его бил, орал на него, он даже слова мне не сказал. Я помню его взгляд: в нем не было страха, а только боль, — Дмитрий никак не ожидал такого разговора от самого сурового из братьев и то и дело, отрываясь от дороги, поглядывал на него, пытаясь убедиться, его ли это брат. — Я был эгоистом и не понимал, что Вите может быть намного тяжелее, ведь он был там, он все видел. И теперь полиция подозревает меня, и не зря, ведь кто, как не я, виноват, что наш братец пропал… Что мне теперь делать, Дима? Как его найти? Как все исправить?!

— Да не переживай ты так! Скоро Витя вернется, и все будет нормально! — затем Дмитрий прервался, так как его внимание привлекли мигающие желтые огни на пустой дороге. — Смотри, что это? — уже подъезжая к элитному поселку, они обнаружили машину, перекрывшую им дорогу домой. Подъехав вплотную, братья увидели старенькую «девятку», со спущенным колесом и человека, достающего из багажника запаску. Остановившись в метрах десяти, Дмитрий принялся громко возмущаться.

— Мужик, дай дорогу, отгони свою помойку в сторону! — выходя из машины, грубо потребовал Дмитрий. Но мужчина не отвечал и только сигнальные огни «аварийки» надоедливо мигали перед глазами. Незнакомец же мирно и не спеша принялся крутить гайки спущенного колеса, совершенно не обращая внимания на грубый тон.

— Дим, ну что ты так грубо, давай поможем человеку, — сказал Юрий Дмитрию и тоже вышел из машины. — Мужчина, Вам помощь нужна?

— Он что, глухой что ли? — Дмитрий явно нервничал, поэтому решил подойти и в лицо сделать человеку замечание. Приблизившись на расстояние одного шага, он снова задал вопрос. — Мужик, ты глухой? Давай отгоняй свое корыто! — человек продолжал заниматься своим делом, как вдруг остановился и замер. Дмитрий немного наклонился вперед, чтобы можно было разглядеть, чем занят человек, в этот момент незнакомец схватил железную трубу и резко ударил Дмитрия по голове в область виска. Юрий был в шоке от увиденного, но молниеносно поспешил выручить брата. Пока он бежал, Дмитрий упал, и тело его подверглось конвульсиям на несколько секунд, а после вообще перестало подавать признаки жизни. Смерть наступила практически мгновенно. Добежав вплотную к незнакомцу, Юрий, что было силы, ударил его по лицу. Человек попятился назад на два шага, но не упал и уже бил в ответ металлической трубкой, целясь, опять-таки, в висок. Юрий рефлекторно подставил руку, и удар не достиг своей цели. Последовал второй удар, но Юрий успел на ходу схватить трубку и без особого труда вырвал ее из рук сумасшедшего незнакомца. Пытаясь ударить оружием врага, старший Кротов промахнулся и лишь вскользь зацепил по плечу своего противника. В удар было вложено много сил, поэтому Юрий потерял равновесие, и враг успел приблизиться вплотную. Незнакомец ловко ухватился за лицо Юрия и попытался выдавить глаза, на что старший Кротов обхватил его торс обеими руками и принялся сдавливать тело неприятеля. Захрустели кости, незнакомец издал крик боли, и старшему брату показалось, что победа близка. Но в последний момент Федор умудрился достать нож из кармана куртки и коротким выпадом ударил в шею несчастного. Кровь брызнула, как из фонтана, но Юрий, переполненный яростью и отчаянием, принялся сдавливать врага изо всех сил, что у него остались. Федор нанес второй удар, и хватка ослабла, вследствие чего Федор смог высвободится из «медвежьих» объятий. В глазах у Юрия потемнело, и он упал на одно колено, но взгляд его, полный гнева, по-прежнему был устремлен на врага. Федор понимал, что раненый зверь может быть еще более опасен, поэтому не решался нападать, а лишь выжидал.

Силы покидали Юрия, из двух ран хлестала кровь, промочив всю одежду. Спустя мгновенье на Юрия накатила невыносимая слабость, и старший Кротов потерял сознание, а Федор приступил к завершению своего задания. Закончив замену колеса, он погрузил обоих братьев в их же машину, затем Федор развернул ее в сторону дерева. После завел двигатель и поставил бесчувственную ногу Дмитрия на педаль газа. Машина набрала скорость и врезалась в дерево, а далее Федор облил всю машину бензином и поджег ее, перед этим бросив в салон автомобиля две бутылки крепкого алкоголя. Постояв с минуту, Федор убедился, что огонь уже не погаснет, и все будет выглядеть, как несчастный случай. Именно поэтому он и не использовал огнестрельное оружие. Не дожидаясь, когда огонь достигнет бензобака, бывший телохранитель Егора Двардова сел в теперь уже свою старенькую «девятку» и, как ни в чем не бывало, отправился домой к Борису Сергеевичу.

Придя в себя, Юрий не понимал, что происходит, но времени для раздумий у него не было, так как жар уже становился нестерпимым. Забыв о своем ранении, он отчаянно пытался выбраться из машины. Но после столкновения с деревом, двери машины напрочь заклинило. Однако он не растерялся и разбил кулаком дверное стекло, но было уже слишком поздно: огонь уже добрался до горючего, прогремел взрыв, и два брата так и остались заточенными в машине.

Как раньше часто бывало, Виктор проснулся к обеду, собрался, привел себя в порядок и, взяв паспорт, отправился в полицию. Добравшись до места, он спросил у дежурного, к кому ему обратиться со своим вопросом. Молодой парень, еще недавно бывший курсантом, проводил его до следователя. Войдя в кабинет, Виктор сразу преступил к делу.

— Здравствуйте! Я Виктор Романович Кротов и, как видите, со мной все в порядке, поэтому я требую, чтобы с моего старшего брата Юрия Романовича Кротова были сняты все обвинения, так как я ушел с дома сам и добровольно! — после своего обращения Виктор воспрянул духом — у него получилось выдвинуть свои требования и даже нигде не запнуться. К тому же, к удивлению Виктора, следователь выглядел не так страшно, как он себе представлял, а наоборот, вид у него был растерянный, и было сразу заметно, что его что-то беспокоит. Некоторое время офицер полиции молча крутил шариковую ручку, а после встал, велел ждать в кабинете и вышел вон. Через несколько минут вместе со следователем пришло еще два человека: мужчина и женщина. Женщина начала говорить.

— Виктор Романович, присядьте — у нас для Вас очень плохие новости…

Глава XIII Отличный урок

Очень много всего уже сказано о страданиях, переживаемых при утрате близких. Ужасно много, но вряд ли множество примеров страданий многих походили на то, что переживал Виктор по дороге из полицейского участка. Конечно, его никто не задерживал и принудительно не стал доставлять домой, так как он был уже совершеннолетним человеком. Так же он отказался от всякого рода помощи, которою ему предлагали. Да и как они могли помочь? После слов полицейского психолога о том, что его братья погибли в несчастном случае этой ночью, Виктор их уже не слышал и не слушал. «Вы только не волнуйтесь!», — слова, после которых не волноваться уже просто не возможно, и даже если ты спокоен, они это исправят. Кто вообще придумал начинать разговор со слов: «только не волнуйтесь, надо поговорить, успокойся (о, это вообще совершенный анти-успокоитель), все будет хорошо»?! Кого они этим пытаются обмануть? Почему бы не сказать: «Все очень плохо, но ты сильный, и ты просто должен выстоять! Ты обязан быть сильным, и ты справишься». Уж лучше обмануть человека, внушить ему, что ты веришь в него, чем просто сказать о каком-то абстрактном «хорошо». Но, тем не менее, женщина-психолог сказала все по-своему, по методичке, и слова ее звучали, словно выстрелы из пушек; настолько они были ошеломляющими, что несчастный молодой человек вмиг оказался, словно под стеклянным колпаком. Он уже ни на что не обращал внимания, а слова их звучали, как под водой, они были ему непонятны и совсем не интересны. Да и хаотичные мысли не давали сосредоточиться, в голове, как церковный колокол, звучало: «Как же так?», «Не может быть!». А потом миг, и кругом тишина. Виктор медленно встал и пошел обратно в убежище. На предложение помочь ответил категорическим отказом.

Шел он медленно, куда ему уже было спешить? Мир для него остановился, да и потерял весь тот туманный смысл, что мы о нем имеем. Вернувшись обратно, Виктор сел на кровать и просидел так три дня и три ночи, просто глядя перед собой. Бывали моменты блаженства, когда он засыпал и погружался в полное забвение, но длились они, к сожалению, совсем не долго. Филипп куда-то пропал, но это тоже несильно тревожило нашего героя. На четвертый день благодаря голоду, Виктор немного пришел в себя и отправился в магазин. Понимая, что денег у него в обрез, и неизвестно, когда финансовое положение изменится, питался он только хлебом и молоком. Однако, не смотря на то, что он впервые за четыре дня все-таки вышел из комнаты, состояние его все же было ужасным: он был крайне растерян, реакция заторможена, его абсолютно ничего не волновало. Словно привидение, Виктор существовал так еще пять дней, а потом явился Филипп. Пытаясь как-то оживить несчастного, он старался хотя бы начать разговор.

— Держись, дружище, мы справимся… — и так весь день, но Виктор будто не слышал его.

— Ну как ты, братишка? — Филипп не оставлял попыток и на следующий день.

Вся комната пропиталась молчаливым унынием. И без того серые краски помещения теперь и вовсе напоминали мрачный, тоскливый склеп.