Мы полезли вниз по крутой железной лесенке, потом еще раз вниз. Там заперли за собой дверь, старьем каким-то привалили.

— Голова, где спички? Факел давай!

Пыхнуло, первый факел в расход пошел.

— Иголка, куда теперь?

Я так и не понял, лазила она сюда раньше или нет. Мы пару раз по узким проходам вильнули, совсем темно было, но вроде никто не догонял. Выскочили на свет, попали вроде как в большую будку, одна стена прозрачная, у другой — машина, пульт с ручками. Упали, отдышались маленько, рыжий стал слова умные читать.

— Лицен-зия Рос-технад-зора… обезвре-жива-ние отходов пятого класса опас-ности… ни фига себе. Теперь ясно, почему сюда дряни столько собралось… а вот еще загадочно… порядок ути-лиза-ции ртуть-содержа-щих…

— Бежим, они здесь! — вскинулась Иголка.

— Как нам их отогнать?

— Я же сказала — сытое Поле искать или бежать на Пасеку!

Я прежде Иголки на ноги вскочил. Три морока вплывали бесшумно, никакая дверь с запором их не задержала. Я разбил стекло, прыгнули мы из будки вниз, ешкин медь, на твердый пол. Под потолком с карканьем заметалась стая ворон. Оказались мы опять в большом цеху, здесь торчали трубы, целая куча труб с вентилями и окошками. Сквозь щели в полу свистел горячий дым. Я сперва даже не поверил, что ноги опять по ровному бегут, не тонут в золе. Пол здесь был гладкий, вроде плитки, побитый маленько, в квадратиках. Еще здесь сохранилась крыша и кран под потолком. Высоко сквозь окошки попадал свет, факел стал ни к чему. Голова аж завыл от жадности, когда кран, и тросы стальные, и кабеля увидал. Но нашлась в цеху и другая вещь, уж всяко антиреснее. С другой стороны цеха качались створки ворот, за воротами ползало еще одно Поле.

— Вот оно, тихое какое! Я его помню, оно тут давно трется…

— Хвала Спасителю!

Иголка раскрутила веревку, зашвырнула поленце прямо в прозрачную красноватую тучу. Заглянуть за тучу получалось плохо, кажись, там был когда-то склад, штабеля трухлявых ящиков завалились на бок.

— Ах, зараза, ты глянь! — завыл Голова.

— Не галди, — я обернулся, мороки приближались. Мне хотелось завыть вместе с рыжим, потому что поленце темнело, обугливалось что ли.

— Славушка, порви веревку, скорее! Намотайте вокруг себя, рты не разевайте, держитесь прямо за мной!

Иголка выдернула березовую чурку, та вполовину обуглилась. Ясное дело, лезть в такое Поле — чистая дурь, коли смертельные лучи дерево выжигают. Но отступать некуда. Я живо порвал веревку на три куска. Веревка изменилась, стала в два раза толще, горячая и вроде как жирная, что ли. Но мне ее разглядывать особо некогда было, мороки подобрались почти вплотную. Тот, который я, вырос с небольшого могильщика. Правда, он был вполовину прозрачный…

— Держитесь за руки, держитесь за веревку, — Иголка потуже затянула веревку вокруг пояса и первая шагнула в красную тучу.

Внутрях мне стало худо. Ясное дело, здесь нельзя торчать и минуты. Сразу вспомнился нео с жабрами. Лучше бы я сам застрелился.

— Вот, зараза, здоровое какое, — захрипел Голова. Он с перепугу голос потерял.