Совсем близко.
— Ох, храни нас Факел…
— Мальчики, если к нам свернет, бегите к Пасеке, я задержу.
— Ты чо, какая Пасека?
А потом мы увидели себя.
По кривому проходу к нам плыли трое. Сперва я не понял, за ствол схватился. Иначе не скажешь, плыли как утки по воде, ноги у них почти не дрыгались. Один парень здоровый такой, на голову выше другого, в штанах защитных, в выворотке меховой, за спиной крест-накрест меч да пулемет. Харя у парня не сказать чтоб больно телигентовая, скорее наоборот, хочется быстро уйти и больше не встречаться. Не узнал я себя сперва. Дык я ж не каждый день на себя в зеркалу любуюсь, я ж не девка какая, чтоб прыщи на носу искать! Зато рыжего узнал по башке рыжей и Иголочку мою красивую узнал…
Ох, ешкин медь! Слыхали мы про этих тварей, хуже котяха, хуже медведя, тех хоть напужать можно! А эта сволочь, ежели в оборот возьмет, душу вмиг высосет, сухарь один останется.
— Мороки это, Полем подосланы, не смотрите, — Иголка снова приматывала к поленцу длинную веревку. — Бежим. Если успеем сытое Поле найти, они за нами не сунутся.
— Сытое Поле? — на бегу спросил я. — А если не успеем?
— А если сунутся? — глупо спросил рыжий.
Щель свернула влево, здесь прессованные кубы развалились, пришлось прыгать, как по камням. Иголка прыгала легко, а я все больше проваливался. Откашляться хотелось зверски, выхаркать всю гарь, да шуметь тут не стоило. Когда я проваливался, в пепел по колени уходил.
У поворота я оглянулся. За нами тихо плыло облако с мороками внутри. С какой бы скоростью мы ни бежали, Поле не отставало. Мой морок глядел мне прямо в глаза, и не злобно вовсе, вроде как задружиться хотел. Тут Иголка мне со всего маху по ноге как врежет! Не больно, я же твердый, но мозги маленько починила.
— Откуда они берутся? — Рыжий на бегу стучал зубами.
— Это Поле… — Иголка тоже пыхтела, много вещей на себя навешала. — Оно… они иногда так охотятся… не все одинаковые… ой, мамочки! Сюда, за мной!
— Может, их… огнеметом? — Мы пролезли под связкой толстых проводов.
— Не выйдет! Они сами распадутся, если мы спрячемся… они наши мысли слушают… чем больше боишься, тем они злее… ох, сюда!
Щель опять свернула вправо, мы выскочили в очередной широкий двор. Здесь валялись подъемники, которыми мусорные кубы наверх пихали. Земля стала почти горячей. Мы вылезли через окно, но оказались не наружи, а в следующем дворе. Когда-то наверху была крыша, теперь она развалилась на две части, повисла вовнутрь. Изнутри висел гнутый железный балкон, под ним валялись засохшие трупы нео. Эти прожигаться явно не собирались, сдохли в одежке, с топорами и факелами. Еще здесь начиналась длинная такая штука, с колесами и лентой, вроде тех, что на бульдозерах. Голова потом разобрался, штука называлась конвейер, по ней мусор катился на сор-ти-ровку. А наверху была дыра, в которую мусор прямо с машин скидывали, ага.
Мороки стали крупнее. Поле ползло легко, ему не мешали ни мусор, ни ямы. Мы неслись со всех ног, но гады догоняли. Пожалуй, до них осталось метров десять. Про себя я решил — не буду смотреть назад. Уж больно жутко видеть, как Иголка, выше меня ростом, тянется толстенными ручищами к моему горлу…
— Сюда, быстрей сюда!
Ясное дело, живые обезьяны нас давно заметили, не могли не заметить, мы топали да еще и орали. Теперь точно стрелять придется, иначе не отцепятся, а мне ну вовсе тут стрелять не хотелось. Где же этот проклятый отшельник, ешкин медь, где его Насосная станция?