Вдруг из сарая раздался крик Танечки, полный неподдельного ужаса:

– Нет! Нет! Только не сюда!

Затем он оборвался, сменившись истошным воем.

Святой старец Гапон размашисто перекрестился, и произнес:

– Господь велел: плодитесь и размножайтесь. Слава тебе господи! Благое дело вершится.

Матрена прижалась к Грише и предложила:

– А пойдем в спальню, и ты меня совсем не пожалеешь?

– Нельзя же просто так встать и со свадьбы уйти, – проворчал Гриша, проклиная полового гиганта Тита. – Что люди скажут?

Пока Тит лишал Танечку невинности (а судя по звукам, и жизни тоже), Гриша, дабы отвлечь возбудившуюся Матрену, приказал привести подружек невесты. Надзиратели все исполнили, и вскоре притащили черненькую и беленькую. Барышни держались тихо, права не качали, и, судя по тому, как они морщились при каждом шаге, каждая уже успела получить свою порцию воспитательного террора.

– Ну, привет, – плотоядно скалясь, поздоровался Гриша. – Помните меня?

Судя по кислым лицам барышень, они помнили. Правда при их последней встрече, Гриша был бесправным холопом, с которым что хочешь, то и делай. И вдруг такая разительная перемена.

– Слышите? – спросил Гриша, обращая внимание подружек невесты на дикие крики, несущиеся из сарая.

Барышни все слышали. Более того, они узнали голос своей подруги. Поскольку истошные вопли Танечки никак не вязались с половым актом, черненькая и беленькая решили, что их подругу как минимум разделывают заживо.

– Вы следующие, – обрадовал Гриша.

Беленькая ойкнула, и лишилась чувств. Черненькая оказалась более стойкая, только сильно побледнела и испачкала трусики.

– Правда, есть альтернатива, – намекнул Гриша. При этих словах блондинка сразу очнулась. – Сейчас забираетесь на стол, и танцуете красивый стриптиз. Так, чтобы мне понравилось. И учтите, мочалки, меня на стриптизе не провести! Я раз в клубе был, видел, как профессионалки вокруг шеста вертятся. Одну даже по попе ладошкой погладил, когда она ее оттопырила. А когда гладил, из трусиков незаметно две тысячные купюры вытащил. Так что учтите – халтура не прокатит. Танцуем со всей страстью, зажигательно и эротично, чтобы я возбудился. Какая будет танцевать плохо, пойдет следом за Танечкой. А вот если мне понравится, я, так и быть, пощажу вас. Пальцем не трону. И ничем другим тоже. Ну, что встали? Живо на стол!

Гриша ждал, что благовоспитанные барышни начнут кривляться и корчить из себя особ повышенной культурности, но страх перед неизвестностью резко понизил градус их благовоспитанности. Обе, едва не толкаясь, залезли на стол. Один из надзирателей включил музыкальный центр. В имении у помещика Орлова были только диски с церковными службами и старинными романсами, зато под подушкой у Танечки нашелся довольно зажигательный альбом. Музыка на Гришин вкус была хуже некуда – ни тебе уголовной романтики, ни зоны, ни проституток, ни воров, но девчонки быстро поймали ритм и задвигали телами. Вначале вяло и робко, затем, все более оживляясь, они вошли во вкус. Гриша возбужденно засопел и подался вперед. Теперь он понял, каким танцам от печки учили в Смольном институте.

Вскоре уже никто не слышал криков Танечки из брачного сарая. Внимание публики было всецело приковано к двум барышням, в которых пробудился весьма прибыльный талант. Черненькая не гнала лошадей, зато беленькая заголилась до нижнего белья. Фигурка у нее оказалась дай бог каждой. Правильное здоровое питание, регулярные занятия спортом, хорошие гены и полное отсутствие тяжелого физического труда – вот что делает женщину богиней. В любом борделе беленькая была бы нарасхват. Гриша решил, что когда с ним будут расплачиваться, он потребует себе именно таких блондинок, и ни чуточку не хуже. Такими хоть сам пользуйся, хоть в аренду сдавай.

Расчехлив бумажник, Гриша вытащил оттуда всю наличность, и, держа купюры в зубах, полез на четвереньках прямо по столу, дабы поощрить юное дарование. Но далеко уйти ему не удалось. Матрена поймала за ногу пустившегося в бегство кавалера и притащила обратно.

– Мне одной скучно! – капризно заявила Матрена. – Будь рядом.