Гарибов вынул из кобуры пистолет и протянул его Аса-ту на ладони.

— Возьми, сын. Исполни долг.

— Снимай, — шепнул Махит. — Снимай, тебе говорят.

В видоискателе камеры картинка была чёрно-белой, и это как бы отдалило Лузгина от происходящего, словно он смотрел чужой репортаж по телевизору. И там, в этом маленьком телевизоре, Потехин опустился на колени; Гарибов показал Асату, что делать с пистолетом, и ушёл из кадра; Асат смотрел на пистолет, и кто-то подсказал, что надо зайти сбоку, и Асат переместился немного за спину Поте-хину и поднял пистолет; ему снова подсказали, что надо повыше и чуть под углом, вот так, за всех ребят, за наших женщин; пистолет дёрнулся у него в руке, Потехин упал лицом в землю. Лузгина ударило в уши короткое близкое эхо, и вздрогнул он от эха, не от выстрела.

— Подонок ты, Гарибов, — сказал Елагин.

— Не спеши, командир, — сказал Гарибов. — Твоя очередь придёт. Иди сюда, — махнул он рукой побелевшему Храмову. — Иди, не бойся.

А Храмова за что? — отрешённо подумал Лузгин. Ну как за что? Кто знает, что там происходило, кто там в кого стрелял и убивал и как они попали в плен к Гарибову… Его толкнули в спину, он поднял камеру. В маленьком телевизоре длинные пальцы Храмова одёргивают мятый подол застиранной хэбэшки.

— Ты не контрактник, — сказал человек в чёрной шапке.

— Нет.

— Я вижу сам… Сколько тебе лет?

— Девятнадцать.

— Мужчина совсем, — засмеялся Гарибов. — Мать-отец есть? Брат есть? Сестра есть? — Храмов мотал головой: то сверху вниз, то из стороны в сторону. — Жена есть? Есть жена? Ва, мужчина совсем… Настоящий солдат, джигит, бахадур, штаны мокрые почему?

— Не мокрые, — ответил Храмов.

— «Не мокрые!» — передразнил его Гарибов. — Тебя отец ремнём бил? Ну, отвечай!

Храмов кивнул и переступил с ноги на ногу.

— Дайте ремень, — сказал Гарибов.

Чтобы так пороли — зажав голову виноватого между колен, — Лузгин до сих пор видел только в кино. Гарибов бил не сильно, но хлопки были звонкие, словно и вправду по мокрому.

— Вот так, — сказал Гарибов и отбросил ремень в сторону. — Ты наказан. Я тебя как отец наказал. Запомни и никогда больше не бери в руки оружие. Мы тебя накормим и отпустим. Вот с ним пойдёшь, — Гарибов показал через плечо на Лузгина. — Расскажешь всем, что мы детей не убиваем. — Ну да, конечно, подумал Лузгин, Потехину было сто лет, не иначе. — Но если ещё раз возьмёшь автомат — ты умрёшь. Уберите его… Нет, пусть посмотрит, как будет умирать его командир. Ты умирать умеешь, командир? Убивать ты умеешь, я видел. Почему не отвечаешь, я с тобой говорю!

— Да пошёл ты… — произнёс Елагин.

— Э, грубишь, командир, быстрой смерти хочешь…