Ингвар неторопливо встал на ноги, поднял вверх правую руку, и хаос шумного многоголосья стих, уступив место напряженной тишине. Ее нарушали лишь потрескивания горящих факелов и шелест песка, осыпающегося с вершин исполинских барханов. Взоры вмиг умолкших участников собрания обратились к вождю.

— Свободные охотники Харры! — спокойно сказал он. — Мы не должны забывать, что каждый из нас — либо странник в прошлом, либо их потомок.

Он медленно обвел взглядом сидящих на песке людей, на лицах которых тусклыми бликами играл свет горящих факелов.

— Ты, Торр! — Ингвар указал пальцем на все еще статного, но уже седого воина. — Ты сам как здесь появился? Не я ли вытащил тебя из песков, когда ты был лишь немногим старше этого мальчишки?

— Дела давно минувших дней, — немного смутившись, ответил Торр и скрестил на груди могучие мускулистые руки, — тогда все было по-другому.

— А ты, Гарр? — вождь устремил свой взор к черноволосому мужчине средних лет, на лице которого застыла гримаса недовольства. — Кем были твои родители?

Тот ничего не ответил, лишь молча опустил глаза и переступил с ноги на ногу.

— Каждый из нас ведет род от странников либо является им, — с нажимом продолжил Ингвар и сделал несколько шагов по направлению к возвышению, на котором стояли мы с Анной.

Он повернулся к нам спиной и вновь пристально оглядел притихшую толпу. Широкие плечи старика закрыли нас от половины жителей поселка, что подарило хотя бы какую-то иллюзию защищенности.

— Ингвар, дело не в том, что мальчишка — странник, — спокойно возразил русоволосый молодой парень, сидящий на песке напротив меня. — На нем — Метка!

Я непонимающе посмотрел на Анну, и она бросила красноречивый взгляд на мой медальон. Значит, он для них — знак, делающий меня парией. Люди снова зашумели, и возмущенный гомон наполнил окружающее пространство. Из толпы доносились крики негодования и неприятия, большинство желали мне либо сдохнуть, не сходя с места, либо убраться в пустыню, чтобы гарантированно умереть уже там.

Ингвар молча стоял без движения, ожидая, когда запал говорящих сойдет на нет. Я же беспокойно оглядывал жителей пустыни и с удовлетворением отмечал, что они проявляют недовольство, а не агрессию. Дождавшись момента, когда шум голосов начал утихать, вождь поднял вверх правую руку.

— На мне тоже была метка, Нарр, — тихо сказал Ингвар, глядя в глаза русоволосому парню, — но я ее сжег, когда ты еще не родился. И он тоже сожжет, просто дай время!

Старик повернулся, обхватил мое предплечье, словно клещами, и вытолкнул меня вперед. Я стоял в перекрестье недовольных взглядов и не видел ни одного хотя бы сочувствующего.

— Этого юношу зовут Алекс, — представил меня Ингвар, — он — мой гость. А законы гостеприимства вы хорошо знаете без лишних напоминаний.

Ингвар замолчал, и я ощутил себя не просто раздетым, а лишенным кожи. На меня изучающе уставились десятки пар глаз. Тусклые всполохи пламени озаряли лица наблюдающих, отчего их черты искажались и рассыпались на множество желто-оранжевых фрагментов. Неожиданно накатила слабость, я запрокинул голову к небу, и земля больно ударила меня в спину.

Я открыл глаза и вместо ставшего уже привычным сводчатого потолка пещеры увидел над собой яркую россыпь звезд. Я лежал там же, где упал, и врезавшийся в спину песчаник согревал меня накопленным за день теплом. Абсолютная тишина вокруг говорила о том, что возмущенная толпа уже разошлась и я, возможно, пропустил нечто интересное.