— Ох уж эти рафинированные аристократки, — многозначительно пробормотал отец, а затем, словно устыдившись своих слов, сказал, — смерть всегда ошеломительна для нас. Когда умерла твоя мама, я неделю не мог не есть, не пить, не говорить. И прибывал в каком-то странном оцепенение.

— Да отец, я помню те дни, — а перед глазами появилась картинка — маленький мальчик, грызущий черствый хлеб и испуганно смотрящий на статую старика-отца — без движения, без вздоха — холодный, как камень и такой же чужой.

— Ты правильно сделал, что оставил её — в такие дни нужен кто-то, кто поможет, поддержит, — запнувшись, хрипло продолжил отец.

Когда мы поднялись в квартиру, то обнаружили Марию, свернувшуюся клубочком на диване в гостиной. На кофейном столике стоял недопитый чай, от которого ещё шёл густой пар, а также пепельницу, в которой лежало несколько выкуренных сигарет. Девушка спала нервно, чуть вздрагивая и еле слышно постанывая. Её лицо терялось в складках старого пледа, которым она накрылась, и лишь розовая пятка торчала наружу.

— Я отдал ей старую одежду матери, — шёпотом сказал я, когда мы на цыпочках прошли сквозь гостиную в кухню, не забыв погасить верхний свет.

— Хорошо, что не выкинули. Ты правильно поступил, — но по его лицу было видно, что он недоволен.

— Мария вся промокла, ей нужна была сухая одежда, — оправдываясь, ответил я, — а наша с тобой не подходит, вот я и решил…

— Я же сказал, ты всё правильно сделал, — чуть раздражённо воскликнул он, ставя на плиту чайник, — нет нужды в оправданиях.

Негромко кашлянув, я расположился за нашим маленьким обеденным столиком и поджал ноги под себя, откинувшись на спинку стула.

— Ты что-то ещё хочешь сказать? — недовольно спросил он, даже не посмотрев в мою сторону.

— Да, я хотел спросить тебя, что вчера было?

— Что-что… ты довёл своего старика, — зло проворчал он, — своими поступками ты загоняешь меня в могилу. Вот признайся, позапрошлую ночь ты провёл с ней! И весь вчерашний день тоже!

На это мне нечего было ему сказать, поэтому я лишь устало прикрыл глаза.

— Но ведь это не повод так пить.

— Не твоё дело, самостоятельный ты мой, — грубо оборвал меня отец, негромко ударив кулаком по столу, а затем, повернувшись ко мне лицом, продолжил.

— Вчера звонил этот аристократ и обозначил срок, после которого он отзывает своё предложение.

— Да, я знаю, ты говорил — до конца недели.

— На мои слова о твоей молодости, он ответил, что ты не так уж и молод, чтобы не понимать, что он предлагает. Смотря на тебя, я вижу отказ в твоих глазах, и я знаю, что причина твоего отказа спит в соседней комнате.

— Отец…

— Помолчи, сын, и послушай меня, — он упрямо сжал свои губы и отвёл взгляд, уставившись в стенку. Его голос был холоден и твёрд, похоже, он что-то задумал. — Я долго думал, как донести до тебя истину этого мира, чтобы ты принял предложение Логана, но так и не смог придумать способа, который разрушит юношескую влюблённость. Я нашёл лишь один способ заставить тебя действовать правильно.