— Значит, ты решил отбросить приличия и вести себя как малолетний тупица без капли уважения и понятия об этикете? — ледяным и очень тихим тоном промолвил мужчина, делая шаг назад, чтобы мы не столкнулись головами, — что же я знал, что в тебе есть этот «вызов», но не думал, что ты будешь ему потакать.

— В том то и дело, что нет, — непоколебимым тоном ответил я, — я взрослый человек, мужчина, я обязан иметь чёткое представление о своём будущем. Если я приму предложение сэра Логана — такой уверенности у меня не будет. Аристократ может в любой момент изменить своё расположение к человеку, и я не смогу ничего с этим сделать.

— Ты говоришь слишком пылко, — бросил в ответ Джейкобсон.

— Возможно, однако это моя жизнь и я сам должен принимать в ней решения, — по-прежнему твёрдым голосом выразил я свои мысли.

— Кхм, — теперь он смотрел на меня как на какую-то неведомую зверушку, или вернее так, будто бы его питомец, всю жизнь ведущий себя смирно и благопристойно, вдруг, неожиданно нагадил в домашние тапочки и с уверенным видом лёг подле них.

Стараясь подавить мою решимость своим пронзающим насквозь взглядом, он пытался мысленно добиться от меня извинений, а когда не дождался, молча повернул на выход и на секунду замер в дверях, чтобы сказать своё последнее слово:

— Ты молодец, хвалю за решительность, — и вышел из комнаты.

— Мурр, — рядом со мной лежала пушистая кошка с довольно прикрытыми глазками. Она блаженно потягивалась и широко улыбалась, обнажая верхние зубки. Затем, приоткрыв один глаз, она молниеносно вытянула правую лапку вперед и коснулась когтями моего плеча, оставив на нём несколько мелких царапин.

— Просыпайся, соня, — тепло прошептала эта кошка, прижимаясь ко мне всем телом, — солнышко уже выбралось на небосвод, новый день настал.

Я, тихо сопя, перевернулся на другой бок и натянул на себя одеяло. Вставать совершенно не хотелось, поэтому я ухватился за ускользающие от меня сновидения и постарался вновь погрузиться в сон.

— Эй, — её жизнерадостный голос всё равно проник в мои грёзы, заставляя чуть морщиться, и глубже забираться под одеяло. — Вставай! Иначе я не буду готовить нам завтрак! Ты готов отказаться от своих любимых тостов с ветчиной и сыром, ломтиков хорошо зажаренного бекона и чашки свежесваренного кофе с дольками апельсина?

Мои глаза тотчас же распахнулись, и я повернулся к девушке лицом.

— Привет, малыш, — на моем лице засияла солнечная улыбка, и я нежно коснулся её лица, — с добрым утром!

— Ох, милый мой мужчина, только о еде и думаешь, — хитро улыбнувшись в ответ, с легкой тенью укоризны проговорила она, отвечая на прикосновение.

— Ну, почему только о еде, — игриво возразил я, притягивая к себе возлюбленную, — мы мужчины думаем ещё кое о каких штучках…

— Ах так! — кокетливо ответила девушка, накрывая нас одеялом с головой, — мы тоже не лыком шиты!

Наш общий серебристый смех пронесся над квартирой, а мы надолго выпали из реальности.

Спустя какое-то время, мы сидели на кухне: я баловался ярко-красными яблоками, она же, мастерски завернувшись в мою рубашку, готовила нам вкусный завтрак, ежесекундно, с притворным страхом, отскакивая от плиты, когда масло начинало брызгать во все стороны. Это было так тепло и по-домашнему уютно, что я просто молчал, наблюдая за ней — моей дорогой девочкой, лохматой, не накрашенной и такой близкой, такой родной.

— И что ты будешь без меня делать, — с легкой иронией вопрошала девушка, когда мы перебрались в комнату и расположились с завтраком за кофейным столиком.

— Как пить дать — пропаду! — ответил я, с удовольствием делая глоток кофе.