— Мы это выбрали вместе, — ответил Натан.

— А татуировку на руке вы тоже выбирали вместе? С инициалами. Ты после смерти Кристины пытался удалить ее с помощью хирургов?

— О чем ты говоришь, детектив? Зачем мне это было нужно?

— Скажи мне, Натан-Альберт-Билли, ты любил ее?

— Да, я ее любил, — ответил Натан сразу, не задумываясь.

— И ты ее убил?

Ответ последовал незамедлительно:

— Нет. Я ее не убивал.

Магнитофон продолжать жужжать.

— Ты лжешь?

— Нет, я не лгу.

— Ты лгал всю свою жизнь, всем подряд и обо всем. И теперь ты тоже лжешь?

— Нет, не лгу.

— Понятно.

— У меня есть алиби, детектив. И ты это знаешь.

— Да, алиби. — Спенсер сосредоточенно барабанил пальцами по своему пустому бокалу.

Натан засмеялся.

Затем они замолчали. Натан ел ножку индейки без майонеза, а Спенсер потягивал кофе. Он вспомнил о бабушке и не удержался от вопроса:

— Ты знал, что Луиза Морган составила завещание?

— Конечно, я знал, что она составила завещание. Это такие люди, эти Синклеры и Морганы, они только родились, и у них уже были у всех завещания. — Натан отрезал большой кусок от ножки и продолжил: — Это было еще тогда, когда Кристина жила в Бруклин-Хайтсе. Она рассказала мне, что бабушку взбесило, как ее дочь обошлась с Кристиной — единственной внучкой. Луиза не могла поверить, что они выгнали Кристину, ожидающую ребенка, только потому, чтобы хорошо выглядеть перед соседями. После этого Луиза отвернулась от семьи Синклер точно так же, как они отвернулись от Кристины. Она поклялась, что лишит их всех наследства, включая мать Кристины.