В дешевом кафе на окраине за столиком сидели двое.
– Товарищ Мануэль, мне ужасно неудобно, но я прошу вашей помощи, – говорил низкорослый молодой азиат, – поскольку без денег я вылететь не могу, и мои товарищи тоже. У меня отняли все и избили так, что я еле до квартиры дополз. Били ногами, дубинками и кастетами, целый десяток здоровенных громил!
И азиат потрогал здоровенный синяк на физиономии, под левым глазом.
– С вашей стороны было опрометчиво идти одному вечером в таком районе, имея в кармане крупную сумму в долларах, – ответил его собеседник с едва заметным американским акцентом, – и странно тогда, что вы вообще ходите, после того как вас били вдесятером и тяжелыми предметами. В полицию заявили?
– А что бы ответили в полиции?! – воскликнул азиат. – «Вас что, уже убили? Тогда предъявите ваш труп, чтобы мы возбудили дело». Наверное, сейчас по полицейской статистике в Париже и во всей Франции резко сократилось число уличных грабежей – все банды поняли, зачем трогать мирных обывателей, если есть выходцы из Индокитая, чьи заявления в полицию даже рассматриваться не будут. Когда уже депутаты призывают с трибун: «А ну, поджарим вьетнамца!» Мы не вьетнамцы – но для толпы разницы нет, бей всех черных и узкоглазых. Даже у нас в Сорбонне теперь случается, нас оскорбляют и унижают – но хотя бы пока не бьют. Даже те, кто знает, что мы не вьетнамцы! И не имеем отношения к тому, что случилось в Сайгоне.
– Сколько? – оборвал его американец, которому разговор начал надоедать. – А вообще, это должны быть ваши проблемы. Мне что, еще и охрану для вас нанять, пока вы из Франции не улетите?
– Ну, хотя бы на такси добавить, – ответил азиат, – а то уже темнеет.
– Черт с вами, держите. Но если и это потеряете, будут точно лишь ваши проблемы. А мы найдем другого, более осторожного. Зачем нам тот, кто даже свою безопасность не может обеспечить?
– Наш народ вас не забудет, товарищ Мануэль, – сказал азиат, – уже скоро… Мы не вьетнамцы – это лишь французы ради административного удобства объединили три государства в свою колонию Индокитай. А прежде мы и они никогда не подчинялись одной короне. И если вьетнамцы тяготели к Китаю и многое от него переняли, то мы во всем ближе к Индии. Мы построили храмы Ангкора, когда во Вьетнаме еще бегали по лесу голые дикари. Но вьетнамцы столетиями пытались нас поработить и присоединить к себе. И когда Франция обратила на нас свой взор, наш народ добровольно ей покорился, без эксцессов, – а вьетнамцы встретили европейскую культуру пулями и клинками, оказав жестокое сопротивление европейской цивилизации.
– Будущее покажет, – ответил американец, – мы даем вам шанс, так не упустите. Если хотите, чтобы после вас чтили как победителя, а не вспоминали как последнего неудачника. Хотя неудачников даже не вспоминают. Но торопитесь, пока у вас на родине не началось. Король Сианук уверяет, что за него готовы подняться сотни тысяч – и все ждут, что ответит Париж. Заманивать в свои ряды тех, кто вступает в борьбу, намного проще и дешевле, чем переманивать тех, кто уже принес присягу другому претенденту. У вас есть идея и сподвижники – и если там вам удастся хорошо разжечь, у вас будут и деньги, и средства для пропаганды, и оружие в любом количестве. Но если хотите, чтобы мы от вас не отвернулись, постарайтесь не проиграть – неудачникам никто не дает кредита.
Азиат согласно кивнул. Представив открывшееся будущее – не долгий и упорный путь наверх, от мелкого функционера партии в вожди, а мгновенный взлет в лидеры собственной партии, имеющей мощную поддержку от величайшей державы мира. Однако же американец прав, дома может начаться в любой момент, так что лучше не экономить на билетах и лететь, а не добираться поездом до Марселя и дальше на пароход. Оставался лишь последний вопрос. По тому, как вел себя «товарищ Мануэль» в самом начале их знакомства, еще можно было поверить в интеллектуала, сочувствующего коммунистам. Но гарантировать поставки оружия, «включая танки и артиллерию», с американских военных складов в Таиланде мог лишь тот, у кого за спиной правительство США. И за океаном сейчас свирепствует комиссия по расследованию антиамериканской деятельности – ставить под удар свою карьеру не стал бы ни один сочувствующий интеллектуал, даже оказавшийся случайно на высоком посту.
– Отчего вы нам помогаете? Просто любопытно.
Конечно, правдиво не ответит. Но то, что скажет – тоже информация. Что захочет скрыть и как обосновать.
– Моя страна всегда считала своим долгом защищать мировую демократию, – произнес американец, – даже самые слабые ее ростки. У нас единственных из великих держав никогда не было колоний, и мы не испытываем никакой любви к королям. «Все люди на земле созданы равными» – для нас это не пустые слова, а первая строка нашей Конституции.
Что ж, ответ ясен и так. Что там писал Маркс, или кто-то другой, про капитал, почуявший прибыль? Не секрет, что США всеми правдами и неправдами пытается влезть в колонии европейских держав, потеснив, а то и вышвырнув прежних хозяев. И выгода своих дельцов для тех, кто сидит в Вашингтоне, даже больше, чем классовая капиталистическая солидарность. Покупаете нас, решив из Камбоджи, а возможно, и из всего Индокитая свою «банановую республику» сделать? Что ж, вы забыли, что «услуга оказанная – не стоит ничего».
– Последний вопрос, месье, – сказал американец, – ваш оперативный псевдоним, под которым вас будут знать в Бангкоке наши люди. Согласитесь, что нашу связь лучше не афишировать, чтоб не нанести вред истинно коммунистической идее.
– Девизом нашей марксистской группы было «политика возможного», – ответил азиат, – по-французски – «политик потенциале». Пусть будет – Пол Пот.
– Окей, – сказал американец, – тогда всего хорошего.