— Какое слово? — Брови мистера Олта приподнялись, из-за чего он стал походить на мультяшного филина. Столько эмоций на его всегда непроницаемом лице мне еще не доводилось видеть.

— В смысле, картина очень красивая.

— И очень древняя. Когда я пришел сюда на службу, будучи совсем юнцом, она так и висела на этом самом месте. Я часто крутился подле нее, витая в облаках и отлынивая от работы, из-за чего не раз получал от кухаря. Который, сказать не тая, мог сам часами любоваться полотном. Замечательные были времена.

Джозеф поражал своей открытостью и дружелюбием. Я прониклась поистине теплыми словами о его прошлом. И теперь повар не казался такой уж мрачной и загадочной персоной. Похоже, искусство сближает.

— Если картина так многим нравится, почему висит в таком непримечательном месте? — задумчиво поинтересовалась я.

— Сам ума не приложу, — мистер Олт насмешливо пожал плечами, — всегда тут была. А мне трудно бороться со старыми привычками, так что, возглавив поварню, не стал ничего менять. Это ее место. И будет им до конца.

Хоть его лицо и окрасила легкая улыбка, но глаза, почему-то, наполнились грустью. Не трагичной. Не знаю, как описать, но мне показалось, что мистер Олт жалел, что не сможет вечно править в своем «царстве», готовя замечательные блюда и любуясь не менее замечательной картиной.

— Ингрид, нам пора, — окликнула меня Марта и позвала за собой. — Мы не можем больше заставлять твоего отца ждать, а ознакомиться с живописью время у тебя еще будет.

— Хорошо, до встречи, мистер Олт, — искренне улыбнувшись, я попрощалась с открывшимся для меня с другой стороны поваром.

— Удачного вам дня, госпожа.

Мы с Мартой вышли на задний двор и направились в сторону небольшой аллеи из кленов, листва которых создавала некое подобие арки, защищающей от яркого летнего солнца. Неподалеку старая ива, согнувшись под тяжестью времени, опустила часть ветвей в заброшенный пруд, вокруг которого кружились маленькие, но очень звонки птички. Такая красота вокруг — все живет. Чудесное место для прогулок, пикников и личного одинокого отдыха. Душа и разум наконец смогли взять небольшой перерыв и отдохнуть.

«Если бы только знала, что умиротворяющая сила природы подействует на меня, давно бы выбралась из неуютных, мрачных стен особняка», — усмехнулась сама себе.

Еще не дойдя до конюшен, мы заметили лорда Генриха, который явно подготовился к активному времяпрепровождению: высокие специальные сапоги для верховой езды; удобный кафтан, застегнутый на крупные металлические пуговицы; выделяющиеся белые перчатки, которые то и дело мелькали перед глазами. Энергично жестикулируя, лорд что-то объяснял Эрику. Паренек, выслушав все указания, учтиво поклонился и скрылся за ставнями. Но уже через минуту он выскочил оттуда верхом на коне и, не мешкая, помчался в сторону главной дороги.

— Вот и мой прекрасный ангел. — Не скрывая безмерной радости, отец взял меня за руки и несколько секунд просто любовался своей дочерью. После он бесстрастным тоном обратился к Марте: — Благодарю, мадам Джеймс, но здесь ваша помощь не понадобится — можете пойти в дом и отдохнуть.

«Эй, я, может, тоже хочу отдыха! — начинала злиться. — Стоп. Марта уходит и оставляет меня с ним наедине? Серьезно?» — я занервничала, увидев как нянюшка, поклонившись, неспешно последовала обратно.

— Ну что ж, — живо начал Генрих, сцепив руки в замок, — пойдем и выберем лошадей для прогулки. Быть может, узнаешь свою любимую красавицу.

«Любимую? Так, а не видела ли я во снах лошадей? Вспоминай, вспоминай… Ах да, была какая-то вороная».

— А моя, случайно, не черного окраса? — спросила я, рассматривая вычищенных, холеных скакунов, мирно стоящих в стойлах.

— Как раз-таки наоборот, — лорд плутовато усмехнулся. — Да и у нас почти все лошади гнедой масти, так что… Довольно молвить, пойдем знакомиться! — Открыв случайную дверь, он вошел внутрь и позвал меня за собой. — Здесь у нас Август. Но можешь выбрать себе нового фаворита, коль пожелаешь.

— Да мне лишь бы поспокойнее и поменьше, чтобы не так больно было падать.