— Маловат.

У меня не нашлось комментариев на такое поведение. Столяра же оно совсем не настораживало.

— Сто шестьдесят четыре… Сто девяносто на девяносто пять будет в самый раз, — парень отложил линейку, записал мой рост на бумажку и, указав вглубь мастерской, крикнул. — Попробуй тот, что у стены.

Я подошла к гробу у стены, где уже удобно устроился учитель, подложив под голову подушечку из другого гроба.

— Мистер Рио, что Вы делаете?

— Прилёг, — объяснил он. — Спина что-то разболелась. Эй, Рон, закрой меня.

Парень оторвался от перекладывания досок и подошёл к нам.

— Зачем?

— Да что тебе, жалко, что ли? Просто из любопытства.

Пожав плечами, парень положил на гроб незаконченную крышку.

Из памяти возникли сразу две неприятные аналогии: точно так же закрывали мистера Адэра и папу. Папа даже лежал так же, сложив на груди руки. И возраста он был того же — тридцать четыре года. И жилетка была серая, только не из рогожи.

Но, пресекая череду страшных сходств, из ящика донёсся голос, похожий на папин.

— Тут не так душно, как я ожидал. Ладно, выпускайте.

Рон снял крышу, и пыльный учитель поднялся из гроба.

— Опилками дышать — такое себе удовольствие. Без обшивки неудобно, конечно, — мужчина старательно тёр длинный нос. — И низко — нос в крышку упирается.

— И зачем Вы это делали? — только и выговорила я.

— Последнее время, мне слишком часто напоминают про такое явление, как смерть, — отряхиваясь, растолковывал папин сослуживец. — Да и спина болит. Очень полежать хотелось.

Быстро приведя себя в порядок, обратился к столяру:

— Скажи-ка, малой, когда ты закончишь?

— Дня за три.