Голос на том конце трубки раздался, когда я уже отчаялся. Звук был какой-то гулкий, с эхом, будто собеседник находился где-то на дне колодца. Звучал он не то чтобы слишком бодрым. Скорее, так говорит человек, пытающийся собраться после внезапного пробуждения.

– Следователь Курдюмов слушает, – с мрачной хрипотцой изрек динамик.

– Степан Васильевич? Здравствуйте! – как-то слишком суетливо затараторил я, – Краеугольников беспокоит. Александр Сергеевич.

В трубке повисла заметная пауза. Похоже, собеседник лихорадочно старался вспомнить, о каком Краеугольникове идет речь. Но надо отдать следователю должное – сориентировался на удивление быстро. Даже голос как-то ожил, стал более проникновенным.

– Да-да, Александр Сергеевич. Я помню нашу беседу, – с дружелюбной интонацией проговорил Курдюмов, – Вы что-то хотите сообщить? Слушаю вас!

Пришел мой черед неловко молчать, подбирая верные слова. Как-то неловко стало, что отвлекаю занятого человека со своими пустяковыми проблемами.

– Да я, собственно, хотел бы поинтересоваться… если возможно… есть ли какие-то новости по делу Теплова?

На этот раз пауза в трубке длилась гораздо дольше. Если меня собеседник вспомнил почти сразу, то какое-то «дело» какого-то «Теплова» восстанавливать в памяти пришлось гораздо дольше. Я даже встревоженно глянул на экран смартфона – не сбросился ли разговор?

– Дело Теплова… – протянул мужчина без особой уверенности, – А почему вы спрашиваете? Надеюсь, понимаете, что я не уполномочен разглашать любые детали? Тайна следствия все-таки.

– Понимаю… Но мне важно знать, есть ли хоть какие-то подвижки?

– Не уполномочен, – упрямо отрезал Курдюмов, но тут же слегка смягчился, – Но неофициально могу заявить, что дело на особом контроле. Хоть и выглядит, к сожалению, довольно гиблым.

– Гиблым? Почему?

– В данных обстоятельствах разыскать злоумышленника почти невозможно. Если только не появятся новые сведения. А вы, Александр Сергеевич, не желаете сообщить ничего нового?

Как-то неожиданно разговор перетек в ту фазу, когда собеседник задает вопросы, а я пытаюсь отвечать, не нагородив при этом заведомой чуши. Больше походило на натуральный допрос – да еще с невероятным знанием дела.

Курдюмов бегло поинтересовался о работе, осведомился о здоровье Андрея Андреевича, вскользь пробежался по многим знакомым коллегам. Оказалось, что следователь хорошо осведомлен о работе агентства. В частности, визит Седова и прошедшая «аттестация» конторы вовсе не явились для него неожиданностью. Напротив, собеседник упомянул об этих событиях, как о чем-то само собой разумеющемся.

Я откровенно маялся, не зная, как закруглить разговор, пошедший совершенно не по сценарию. Будь на том конце трубки кто другой – я уже давно бы просто разорвал дозвон. Но с органами правопорядка так шутить почему-то не хотелось.

И в этот момент, Курдюмов, будто почуяв, что ничего толкового не добьется, сам прекратил расспросы. Он громко хмыкнул в динамике, словно осаживая дальнейшие разглагольствования.

– У вас все? – решительно поинтересовался он, – Тогда – до связи! Звоните, если будет что-то необычное.