— Надежда умирает последней, — сказала она угрюмому верзиле, стараясь изобразить спокойствие, которого совсем не чувствовала, и, чтобы скрыть дрожь в руках, ухватилась за край стола.

— А где твой рыжеволосый красавец?

— Мы разделились после взрыва, — солгала Эди, понимая, что Санчес жаждет мщения: старое высказывание «око за око» приобрело новый смысл.

Со двора донесся звук захлопнувшейся автомобильной дверцы.

Склонив голову набок, Санчес пожал плечами.

— С мертвым аккумулятором машину не заведешь. Какая досада, а?

Пока он говорил, Эди медленно сместилась вбок к кучке соли, на которую уже обратила внимание.

— Да, какая досада, — ответила она, швыряя пригоршню соли в зияющую рану на лице Санчеса.

Закинув голову назад, тот громко взревел. А Эди, оттолкнувшись от стола, бросилась по коридору к раскрытой входной двери.

Не успела она до нее добежать, как наткнулась прямо на Кэдмона. Тот держал в правой руке маленький топорик, а в левой у него была мотыга на длинной ручке.

— На кухне Санчес! — задыхаясь, воскликнула она. — И у него пистолет!

Эди увидела, как у Кэдмона сжались и расслабились мышцы подбородка, а в глазах появился хищный блеск. Это был тот самый человек, который убил врага, вонзив ему в глаз пилку для ногтей.

Не говоря ни слова, он убрал топорик в карман. Затем обхватил свободной рукой Эди за плечо и пустился бежать, Эди едва поспевала за его большими шагами.

Не успели они отбежать от дома и сотню ярдов, как прогремели выстрелы, полдюжины, один за другим. Кэдмон метнулся к большой каменной постройке и, выбив ногой заколоченную дверь, втолкнул Эди внутрь.

Прищурившись, она с удивлением увидела под потолком здоровенную цепь со зловещим крюком на конце и пробормотала:

— Это напоминает комнату пыток.

— Почти в точку, — шепнул в ответ Кэдмон, таща ее через тускло освещенное помещение. — Это старая бойня.

— Что такое бойня?

— Здесь забивали скот.