Камера не дрогнула.

— Ты считаешь, что я тебя разыгрываю, неудачник? Подойди и посмотри.

— Что ты с ними сделала, Симона?

— Съела, — ответила она. — С бобовой подливкой и «Кьянти»… а что я могла с ними сделать? Если б я даже засунула им в задницы динамит и взорвала — кому какое дело? Бери это и уползай прочь, червяк.

Она наклонилась над пакетом, запустила туда руку, достала перевязанную пачку банкнот и швырнула в Хака. Он не стронулся с места. Деньги упали на песок. Симона посмотрела на них.

— Что?

— Всё в порядке, — ответил Трэвис. — Оставь их и уходи.

Симона пристально смотрела на него.

— Оставь их и уходи, — повторил Хак. — Живи той жизнью, которую, как ты считаешь, ты заслужила.

— Что это — проклятье, какое-то колдовство? — съязвила Симона. — Да любое твое проклятье — это благословение.

Она повернулась, чтобы уйти. Остановилась, развернулась. Снова сунула руку в пакет и достала что-то, что не было деньгами. Длинное и тонкое. Она вскинула это перед собой.

— О черт! — выдохнул Фокс, когда Симона кинулась на Хака.

Камера поймала ее взгляд, пылающий и ледяной одновременно. Бесстрастное выражение ее лица, когда она нанесла удар ножом.

Руки Хака попали в поле зрения камеры, когда он попытался перехватить оружие.

Симона рванулась, вырвалась, зарычала. Брызнула кровь.

Хак не издал ни звука, в то время как она наносила ему удар за ударом.

Майло кинулся к лестнице, ведущей на пляж, Рид бежал за ним по пятам, потом обогнал его.

Фокс неотрывно смотрел на экран. Выбегая следом за Майло и Ридом, я увидел выражение его лица. Сейчас при взгляде на Аарона никто не назвал бы его элегантным и уверенным в себе.

Из динамиков ноутбука доносился повторяющийся звук — влажные тупые удары, и этот звук преследовал меня, даже тогда, когда я выскочил на пляж и оказался далеко за пределами слышимости того, что происходило в доме.