— Четыре. Неудачник. Первый раз был игрой. Чтобы назвать это трахом, ты должен был засунуть, прежде чем спустить. — Она расхохоталась еще громче. Последние ноты ее жестокого смеха потонули в шипении набежавшей волны. Она подошла ближе к мужчине. — Ты — озабоченный неудачник и дурак, Хак.

— Знаю.

Его спокойное согласие разозлило ее; взгляд стал острым, словно скальпель. Она остановилась, слегка погрузившись ногами в песок, сделала шаг в сторону, ища более твердую почву. Пакет в ее руке качнулся сильнее.

— Ты думаешь, если признаешь, что ты неудачник, то сможешь избавиться от этого? Что, этой фигне тебя научили на реабилитации?

Хак не ответил.

— Ты — неудачник, умственно отсталый, озабоченный никчемный тупица. Так что не думай, будто можешь играть со мной, Трэвис. Я здесь только потому, что мне жалко тебя, понял? И прикинь, что ты сделаешь, как только получишь мои денежки?

Молчание.

— Ну, прикинь, даун.

Молчание.

Симона встряхнула волосами, перехватила пакет обеими руками.

— Первым делом ты сделаешь вот что — и сделаешь это сразу же. Ты все мои деньги, до цента, потратишь на наркоту — и вынюхаешь ее или вколешь прямиком в вену. Может быть, нам обоим повезет и ты склеишь ласты. Как ты полагаешь, милый? Разве это не будет отличным выходом для всех?

Хак не ответил.

Океан ворочал валы.

Я задумался о том, потеет ли сейчас Хак. Мо Рид точно вспотел. И Майло тоже. Темные круги расплылись и в подмышках белой шелковой рубашки Аарона Фокса. У меня на голове под волосами выступила испарина, во рту пересохло.

Набежала еще одна волна — высокая, мощная.

— Просто сделай это, Трэвис, — сказала Симона. — Как в слогане «Найк». Обдолбайся до смерти и избавь всех от забот.

— Зачем ты это сделала, Симона?

Она снова засмеялась.

— Зачем я трахалась с тобой? Хороший вопрос, безмозглый.

— Зачем ты их убила?