- Так я же первого класса летчик, хоть и в военно-транспортной авиации служу, — флегматично зевнул Убийвовк, — перегоню как-нибудь, тем более тут все степ да степ под крылом.

Горелов на него посмотрел — и ни в движениях, ни в ленивом позевывании не уловил никакой искусственности. Представил, что Убийвовк уже не однажды гонял «над степом» такие самолеты с осипшими, умирающими двигателями. Гонял опасно и трудно. Но ни взмахом бровей, ни прищуром зеленых глаз не хочет на это намекнуть. Профессия! Редко встретишь летчика, способного ею хвастаться и выдавать за геройство свое отношение к трудностям.

«Пожалуй, зря я сужу его так строго, — подумал Алексей про себя, — сколько я там насчитал? Три — ноль? За этот ответ придется приплюсовать очко, пусть будет три — один».

- Да разве такую машину па степь посадишь? — поинтересовался Алеша.

- Если припрет, так посадишь.

- А припирало когда-нибудь?

- Было разок.

- Ну и что же?

- Жить захотелось, когда шасси стал выпускать. Вот и балакаю теперь с вами.

- Чудной вы, майор.

- Какой уж есть. Продолжайте свои умственные и физические разминки, а мне дайте поспать.

- Да ведь не мешаю, кажется, — ухмыльнулся Горелов.

Убийвовк взбил подушку и хотел уже на нее завалиться, но вдруг спохватился:

- Постойте, капитан. Я все уже вам рассказал — и кто, и откуда, и куда четырехтурбинный экземпляр погоню. А вы что можете сказать в свое оправдание?

- Летчик, такой же, как и все, — вяло отмахнулся Алексей, — только песню эту «наша жизнь коротка» не знаю. Это что? Из Есенина, что ли?

Убийвовк подложил под щеку кулак и прыснул:

- Ге-ге, парубок, вы ще скажете, это из Евтушенко. Нехоршо. Надо знать такие вещи. Це ж классика.

- Все знать нельзя.

- Но это же элементарная вещь, это старая добрая студенческая песня.

- А вы все элементарные вещи знаете, майор?