— Дура ты, Элизабет Лазовски, — наваливаясь, с неожиданной горечью выдохнул он мне прямо в лицо и…

Скорповски с меня буквально сорвало. Удар! Хриплый стон и… слишком хорошо знакомый голос с бешеной яростью бросил кому-то:

— Займись им, пока я не разорвал!

Я не знала своих возможностей! Я не знала, на что способен мой страх! Тело действовало даже не на рефлексах, на чем-то запредельном…

Спастись! Уйти! Оказаться как можно дальше от этого существа!

Меня перехватили уже в прыжке, на мгновенье прижали к себе, тут же замотав во что-то плотное и упругое.

— Теперь все будет хорошо. — Интонации звучали мягко, умиротворяюще, а дыхание, обдавшее тупо саднящую кожу на лице, было теплым и ласковым. — Теперь все будет хорошо… Спи…

Этого не могло быть, но… было. Не я — что-то в глубине поверило его словам, позволив скатиться то ли в сон, то ли… в беспамятство.

Из забытья, в котором было легко и уютно, меня вырвал разговор. Похоже, он был важным, раз сознание решило на него отреагировать.

— Ты рисковал. Он мог успеть активировать заряд.

Обвинением не звучало, лишь констатацией факта, но я тут же напряглась, связав одно и другое. Скорповски, едва не состоявшееся изнасилование и… столь же своевременное, сколь и драматичное появление Римана Исхантеля.

— Знаю, — отозвался тот. Не равнодушно или бесстрастно… безжизненно.

— С этим можно жить…

— Знаю, — повторил жрец.

— Задело? Мужское…

— Я — успевал, — четко произнес Риман. — Ты сам сказал, что он нужен тебе живым.

— Не мне, — поправил его незнакомец, — нам всем.

— Это что-то меняет?

Тот, второй, иронично хмыкнул:

— Ничего.